Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина Страница 32

Сейчас думать о Машенькином хахале не хотелось – слишком хорошее было у Кирилла настроение. В центральном офисе все остались очень довольны его материалом. Он еще в три часа дня заслал подробный рассказ о следствии, об отсутствии зацепок, о допросах, о визитах к свидетелям, присовокупил подробные портреты действующих лиц. В Москве хотят подробности? Они их получат. Подробности получились сочные и смачные, особенно те, что касались хозяйки «Тутти-Фрутти». Конечно, Кирилл не стал писать о ее предполагаемых любовных связях. Зачем нарываться на иск о защите чести и достоинства? Но и без постельных сцен хватало фактов, которые можно превратить в многозначительные намеки. Хотя бы депутатские денежки, переведенные на кормление беженцев и неимущих.

Кирилл специально просидел несколько часов в офисе, ожидая реакции. И дождался. Заведующий корпунктами радостно заявил, что полный материал Айдарова заказали восемь центральных газет и две зарубежные, заодно велел не бросать тему. Они ждут продолжения на следующей неделе. Значит, надо будет подсуетиться. Но это тоже не сейчас. Задел у него есть.

Кирилл покосился на телефон. Это был самый обыкновенный аппарат. Тот «Панасоник», в памяти которого застряла одна-единственная фраза, произнесенная неизвестным террористом, милиция изъяла и отправила на звуковую экспертизу. Вот об экспертизе он в следующий раз и напишет. Теперь же надо отдохнуть – с чувством, с толком, с расстановкой. Айдаров шумно потянулся и зевнул. От души, не сдерживая себя. Стесняться некого, он опять один. Начальник уехал на очередную презентацию. Телефонная барышня ушла, как и положено, в пять. Три других журналиста и не появлялись сегодня. А он отправил текст, дождался положительного отклика. Блаженство…

С кем же отпраздновать событие? Можно, конечно, пригласить какую-нибудь прежнюю подружку. Решив жениться и остепениться, Кирилл старые связи не оборвал, а законсервировал – на случай непредвиденной беды. Нет, не хочется. Можно опять пригласить Эдика Туманова и угостить уже не за счет «Интерпоста», а от себя лично. В конце концов, именно Туманов вывел его на РУБОП. Кирилл полистал блокнот, набрал номер: никто не берет трубку.

Ладно. Он сам устроит себе праздник. Кирилл Айдаров родился сибаритом и гурманом. Он любил негу, уют, вкусную еду и вкусное питье. Разбирался в винах, знал, что к чему идет и почему нельзя запивать легким белым бордо острый сыр. При случае Кирилл мог развлечь сотрапезников целой лекцией о географии вкусовых рецепторов. Сладкое играет на кончике языка, кислое и соленое воспринимают края, а горечь лучше всего чувствуют рецепторы, расположенные ближе к горлу.

У музыкантов семь нот, у художников семь основных цветов, но для подлинного маэстро этого, в общем-то, скудного исходного материала достаточно, чтобы создавать бессмертные творения. Главное – оттенки, созвучия. Вкусовая палитра состоит всего из четырех красок. Но, играя на их силе и насыщенности, можно добиться невиданной гармонии. Вот, скажите мне, что такое шашлык? Это мясо с приправами. Чем надо запивать? Правильно, кьянти или «Саперави». Горечь приправ уравновешивает сладкую нежность жира, а кислота красного сухого вина добавляет остроты и становится завершающим аккордом.

После третьей, четвертой рюмки народ за столом слушал подобные пассажи и заслушивался. Но Кирилл Айдаров не только говорил о еде, он еще и любил поесть. Кирилл гордился тем, что знал в Петербурге практически все кафе и ресторации, где умели не пережарить бифштекс, где сациви было похоже на сациви, а не на курятину в сметане, и где коктейль из морепродуктов делали не из крабовых палочек и заправляли не майонезом. От вкусной еды Кирилл приходил в хорошее расположение духа, даже когда на сердце было муторно. А уж после служебных успехов побаловать себя сотерном и паштетом из гусиной печенки сам Бог велел.

Кирилл закрыл офис и отправился в неприметное, маленькое заведение на Литейном, рядом с работой. Машину он решил бросить, чтобы, если придет настроение, ни в чем себе не отказывать. Хозяин этого кафе под названием «Лель» был прежде всего энтузиастом барменского искусства. Поэтому там всегда держали неподдельные напитки, причем в ассортименте имелись не только стандартные джин, водка, мартини, вино, коньяк, но и экзотика, тот же сотерн, перно, несколько сортов ликера «Мари Бриззар». Официантки не вздрагивали, когда клиент просил «Поцелуй вампира» и не мотали головой, мол, у нас только «Чибо», когда посетители заказывали кофе по-ирландски. Готовили там тоже не плохо. Выбор, правда, небольшой, зато все качественное и свежее.

Журналиста Айдарова в «Леле» знали и любили, как частого и небедного гостя. Встретили его улыбками. Пухленькая малышка за стойкой даже бросила другого клиента:

– Здравствуйте, здравствуйте! Давно вас не видно, – заиграла она ямочками на щеках. Кирилл заходил в кафе пропустить рюмочку дня четыре назад. Но даже когда он появлялся каждый день, его приветствовали так, словно не видели сто лет.

– Добрый вечер, Леночка. У меня сегодня праздник. – Журналист решил сразу задать параметры вечера, чтобы девочки постарались. Как человек, склонный к лени, созерцанию и роскоши, он делил дни на праздничные и черные. В праздник следовало хорошо выпить и закусить, чтобы счастье было полным. В дни невзгод тоже следовало хорошо выпить и закусить, чтобы солнце засияло ярче. – Ты работай, а я подумаю. – Айдаров взял две увесистые папки с меню и прошел в дальний угол небольшого зала.

Интерьер «Леля» был выдержан в лучших традициях еще советского дизайна. Именно так в представлении измученных общепитом советских граждан должен был выглядеть настоящий западноевропейский ресторанчик. Именно такими были кафе в Эстонии. Деревянные столы и стулья, на стенах фотографии или эстампы в черных рамках, клетчатые салфетки, свечка на каждом столике, стойка бара, уставленная множеством бутылок и подсвеченная снизу лампой дневного света, весь остальной зал погружен во мрак, призванный скрыть гниение капитализма.

Настоящие знатоки знают, что в ресторане, куда приходят наслаждаться едой, а не снимать шлюх, и в баре, где смакуют напитки, а не тискают случайную знакомую, должно быть светло, потому что человек должен видеть, что он ест, должен любоваться игрой вина в бокале. Зрение для гурмана не менее важно, чем обоняние и вкусовые ощущения. В «Леле» было темно, но этот недостаток Кирилл прощал. Зато здесь не подавали сухой мартини в пластиковых стаканчиках и не втыкали в канапе зубочистки вместо вилочек.

Как только Леночка закончила работать с предыдущим клиентом и подошла к Кириллу, он отложил меню в сторону.

– Я придумал. Сегодня мы поработаем с шампанским. – Кирилл почесал затылок, потом взмахнул руками, словно дирижер перед началом концерта. – Значит так. Сто пятьдесят граммов полусухого шампанского… Нет, сначала наливается пятьдесят граммов малинового «Мари Бриззар», потом лед, а уж потом сто пятьдесят шампанского. Сделай в широком бокале. На тонкой ножке.

– Хорошо, – весело ответила Леночка. Ей нравилось обслуживать пусть капризного, зато любопытного клиента. А то придут – сто водки, двести апельсинового сока в разные стаканы и шоколадку. C Кириллом было интересно. Он мог оценить чужое произведение и умел придумывать сам.