Ложный след - Хеннинг Манкелль Страница 32

Валландер тотчас подумал, что ответ последовал слишком быстро. Она была готова к такому вопросу. «Другими словами, потенциальных убийц было много», — сказал он самому себе.

— Могу я спросить, чем занимался ваш муж?

— Он занимался продажей предметов искусства.

Валландер остолбенел. Она ложно истолковала его внимательный взгляд и повторила ответ.

— Я слышал, — сказал Валландер. — Извините, я на минутку.

Валландер вернулся обратно во двор. Он был взволнован тем, что сообщила сейчас эта женщина. Он сопоставил это с рассказом Ларса Магнусона о слухах, окружавших Густава Веттерстедта в прошлом. Речь шла о краденых картинах. И теперь один торговец предметами искусства убит, убит тем же человеком, что лишил жизни Веттерстедта. С чувством облегчения и благодарности он понял, что связь между этими двумя убийствами установлена уже на такой ранней стадии. Он уже возвращался в дом, когда из-за угла показалась Анн-Бритт. Она была бледнее обычного. И очень напряжена. Валландер вспомнил прежние годы работы в криминальной полиции, когда каждое зверское преступление становилось для него личной трагедией. Рюдберг с самого начала приучал его к тому, что никогда нельзя позволять себе вступать в дружеские отношения с жертвами преступлений. Валландеру понадобилось много времени, чтобы выучить эту науку.

— Еще один? — спросила Анн-Бритт.

— Убийца тот же, — ответил Валландер. — Или те же. Тот же почерк.

— И скальп тоже сняли?

— Да.

Она невольно отпрянула.

— Думаю, я уже нашел кое-что, что связывает обоих убитых, — продолжил Валландер и принялся объяснять, что он имеет в виду. Тем временем подоспели Сведберг и Мартинсон. Валландер вкратце повторил свои соображения.

— Надо поговорить с гостями, — сказал Валландер. — Если я правильно понял Нурена, их, по меньшей мере, сотня человек.

Валландер вернулся в дом. Придвинув деревянный стул, он сел возле дивана, на котором расположилась семья убитого. Кроме вдовы, здесь были еще двое юношей лет двадцати и девушка несколькими годами старше. Поразительно, но они держали себя в руках.

— Я обещаю задавать только самые необходимые вопросы, на которые нужно получить ответ срочно, — начал Валландер. — К остальному вернемся позже.

Стало тихо. Никто не сказал ни слова. Валландер понял, что первый вопрос напрашивается сам собой.

— Вам известен убийца? — спросил он. — Это кто-либо из гостей?

— А кто же еще? — ответил один из сыновей. У него были белокурые коротко подстриженные волосы. С чувством неприязни Валландер заметил, что видит в нем сходство с деформированным лицом, которое ему только что пришлось наблюдать в беседке.

— Есть ли какие-нибудь особые соображения? — продолжал Валландер.

Юноша покачал головой.

— Слабо верится в то, что кто-то предпочел приехать издалека в разгар большого праздника, — сказала фру Карлман.

«Такого хладнокровного человека праздник не смутит, — подумал Валландер. — Или такого безумного. Который, может, даже и не думает о том, что его могут поймать».

— Ваш муж занимался продажей предметов искусства, — продолжил Валландер. — Вы не могли бы описать, в чем это заключается?

— Мой муж имел более тридцати галерей по всей Швеции, — ответила она. — У него также были галереи в других скандинавских странах. Он продавал картины через заказы по почте. Давал предприятиям картины напрокат. Отвечал за ежегодное проведение огромного количества аукционов. И многое другое.

— Могли у него быть какие-нибудь враги?

— Человек, которому сопутствует удача, всегда непопулярен среди людей с равным честолюбием, но отсутствием способностей.

— Ваш муж когда-нибудь говорил о том, что чувствует ненависть со стороны окружающих?

— Нет.

Валландер посмотрел на сидящих на диване детей. Они почти одновременно кивнули.

— Когда вы видели его в последний раз? — спросил он.

— Я танцевала с ним около половины одиннадцатого, — ответила фру Карлман. — Потом видела его несколько раз мельком. В последний раз я видела его, наверно, часов в одиннадцать.

Никто из детей после одиннадцати его не видел. Валландер решил, что с остальными вопросами можно повременить. Он убрал блокнот в карман и встал. Надо было как-то выразить сочувствие. Но он не находил слов. Он только коротко кивнул и вышел.

Швеция выиграла матч со счетом 3:1. Вратарь Равелли весь сиял от счастья, про Камерун забыли, а главный нападающий Мартин Далин был просто гениален. Валландер краем уха слышал отрывок какой-то беседы. Подсчитывали выигрыши от ставок. Анн-Бритт Хёглунд и еще двое полицейских, по-видимому, сделали верные ставки. Валландер догадывался, что его ставка была самой невыгодной. Он никак не мог решить, раздражало это его или доставляло удовольствие.

В ближайшие часы работали напряженно и достигли определенного результата. В складском помещении, примыкавшем к бывшей конюшне, Валландер устроил временный штаб. В четыре утра к нему вошла Анн-Бритт Хёглунд с молодой женщиной, говорившей на ярко выраженном гетеборгском диалекте.

— Она последней видела Карлмана в живых, — сказала Анн-Бритт. — Около полуночи они сидели вместе в беседке.

Валландер попросил женщину присесть. Та рассказала, что зовут ее Мадлен Редин, она художница.

— Что вы делали в беседке? — спросил Валландер.

— Арне хотел, чтобы я подписала контракт.

— Что за контракт?

— Он должен был заниматься продажей моих картин.

— И вы подписали?

— Да.

— Что было потом?

— Ничего.

— Ничего?

— Я встала и ушла. Посмотрела на часы. Было без трех минут двенадцать.

— Почему вы посмотрели на часы?

— Я всегда так делаю, когда происходит что-то важное.

— Этот контракт был для вас важен?

— В понедельник я должна была получить по нему две тысячи крон. Для бедной художницы это важное событие.

— Был ли кто-нибудь поблизости, когда вы сидели в беседке?

— Я никого не видела.

— А когда вы только вошли туда?

— Там никого не было.

— Что делал Карлман, когда вы ушли?

— Он остался сидеть.

— Откуда вы знаете? Вы обернулись?

— Он сказал, что хочет подышать свежим воздухом. Я не слышала, чтобы он встал.

— Вам не показалось, что он был чем-то обеспокоен?

— Да нет, он был в прекрасном настроении.

На этом беседа окончилась.

— Постарайтесь припомнить, — сказал он. — Может быть, завтра вам придет в голову что-нибудь еще. Тогда дайте мне знать. Все, что вы вспомните, чрезвычайно важно.