Карамболь - Хокан Нессер Страница 32

— Омерзительно, — сказал Йунсуу. — Красивая баба. Не сейчас, конечно…

— Как давно вы здесь? — спросил Рейнхарт.

Йунсуу посмотрел на часы.

— Четырнадцать минут, — ответил он. — Сигнал поступил в десять тридцать девять. Мы прибыли сюда в пятьдесят восемь.

Рейнхарт кивнул. Спустился с дороги. Наклонился над телом и несколько секунд изучал его.

— Кровь, — не оборачиваясь, сказал Йунсуу. — На простынях кровь. И на голове тоже. Кто-то ее стукнул по голове.

Рейнхарт выпрямился и сжал руки в карманах. Парень наверняка прав. На простынях — их там, похоже, было две — имелись пятна не только от земли и грязи; на одном плече виднелись струйки и капли, и волосы с левой стороны макушки действительно намертво слиплись от чего-то, что лучше бы уж оказалось кровью.

Или же это мозговая субстанция.

Прибыли еще две машины. Рейнхарт поздоровался с интендантом Шульце, весившим сто двадцать килограммов и исполнявшим обязанности начальника команды, на территории которой было совершено преступление.

— Снег пошел, — мрачно констатировал Шульце. — Черт подери, придется соорудить какой-нибудь балдахин.

Рейнхарт немного постоял, глядя на то, как помощники Шульце втыкают в мягкую землю металлические колья и натягивают в метре над жертвой тонкую ткань. Затем он пожелал им удачи и пошел к автобусу. Велел Келлерману присоединиться к Йунсуу и установить серьезное заграждение.

И оказывать Шульце и его команде любую посильную помощь.

Морено уже вроде выжала из пассажиров и шофера то малое, что представлялось возможным. Они проезжали мимо на автобусе, и одна из них случайно заметила тело — вот, собственно и все. Проверив имена и адреса, Рейнхарт заявил, что они могут уезжать. Тут возникло недолгое препирательство, поскольку ни одна из трех женщин больше не имела желания ехать в церковь — да и служба уже началась, — и Влаармейер сдался: согласился развернуть автобус и отвезти их обратно в Каустин.

График уже все равно давно пошел к черту, учитывать интересы каких-либо других пассажиров не требовалось. По воскресеньям их не бывало.

Полчаса спустя Рейнхарт с Морено тоже покинули место находки. К этому времени у них уже имелся первый, устный отчет Шульце: «Покойная — рыжеволосая женщина среднего роста, лет тридцати пяти. Ее убили несколькими ударами по голове и шее, вероятно, где-то в течение ночи или в первые утренние часы. Едва ли позже четырех, учитывая степень окоченения тела. Она полностью обнажена, если не считать двух простыней, в которые ее завернули, и представляется весьма правдоподобным, что ее выбросили на обочину из машины. Ничего существенного для предстоящего расследования пока обнаружить не удалось, но местные сотрудники по-прежнему ползают вокруг и ищут и намереваются продолжать поиски еще несколько часов, как в непосредственной близости от места обнаружения тела, так и на периферии».

Когда Рейнхарт с Морено садились в автомобиль, зеленый мешок для перевозки трупов с телом мертвой женщины загрузили в другую машину, чтобы отвезти в Маардам, в Управление судебной медицины. Никаких посторонних к месту происшествия не допускали — немногим автомобилистам, проезжавшим мимо в эти воскресные часы, авторитетно запрещал останавливаться Йунсуу или Келлерман. Или оба сразу.

Снег все падал.

— Первый Адвент, — сказал Рейнхарт. — Сегодня первый день Адвента. [15]Замечательное начало. Надо бы зажечь в кабинете одну свечу.

Морено кивнула. Она повернула голову и посмотрела на равнину, где над темной землей кружили редкие крупные снежинки. Серые тона. Насколько можно окинуть взглядом — сплошная серость. Почти никакого просвета. В это утро она собиралась выспаться. Часа два полежать в постели с газетой и завтраком. Днем пойти поплавать.

Собиралась, стало быть. Но ничего не вышло. Вместо этого ей предстояло провести день за работой. Вероятно, весь — во всяком случае, если удастся быстро установить личность убитой женщины. Допросы и беседы с родственниками. Вопросы и ответы. Слезы и отчаяние; все это довольно нетрудно себе представить. Пока Рейнхарт, бормоча и поругиваясь, вел машину по узкой и скользкой дороге, она постепенно начала надеяться на то, что они не узнают, кто это… что безымянная мертвая женщина побудет безымянной еще несколько часов. Скажем, денек-другой. Возможно, эта мысль милосердна также и по отношению к родственникам, кто бы они там ни были, но едва ли созвучна ее собственным задачам инспектора уголовного розыска. Плохо согласуется со старым правилом, что первые часы расследования всегда самые важные, — лучше, значительно лучше согласуется, признала она, со слабой надеждой все-таки улучить момент и сходить вечером на пару часов в бассейн.

«Нельзя подменять свои мотивы», — подумала Эва Морено и вздохнула. Это было одно из излюбленных выражений комиссара, одно из застрявших у нее в голове. «Почему мне всегда хочется принять душ после того, как я посмотрю на мертвое тело? — вдруг задумалась она. — Особенно если тело женское. Вероятно, это как-то связано с эмпатией…»

— Интересно, почему он оставил ее там? — прервал ее размышления Рейнхарт. — Прямо на открытом месте. Было бы разумнее спрятать ее в лесу.

Морено задумалась.

— Вероятно, он торопился.

— Возможно. В любом случае, в машине должна была остаться кровь. Он ведь наверняка воспользовался машиной. Если мы его найдем, доказательства нам обеспечены. Что ты думаешь?

— В настоящий момент ничего, — ответила Морено, пожав плечами.

— Всегда ведь можно надеяться, — продолжал Рейнхарт. — Надеяться на то, что муж или кто бы там это ни совершил уже позвонил и сознался. Пожалуй, все к тому идет… да, у меня есть предчувствие, что он сейчас сидит и ждет у Краузе.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Он сидит и дожидается нас. С похмелья и немного сбрендивший… субботний вечер, чуть перебрали спиртного… небольшая ссора, легкая измена, и у него каким-то образом оказался утюг в руках. Да, бедные мерзавцы. Жаль людей.

— Да, — сказала Морено. — Ты прав, вероятно, надо бы зажечь свечу.

Но никакой преступник их не ждал ни у Краузе, ни у кого-либо еще в полиции. Никаких заявлений о розыске женщины с красными ногтями на ногах и рыжими волосами в ближайшие часы тоже не поступило. Около половины второго Рейнхарту с Морено принесли набор фотографий с места преступления, а чуть позже доставили более полный отчет врача и криминалистов.

Рост мертвой женщины — 172 сантиметра, вес — 62 килограмма. На голове и лобке темно-рыжие волосы, никогда не рожала, но имела половой акт незадолго до момента смерти. До смерти, истолковали оба — и Рейнхарт, и Морено, не обменявшись ни словом; в ее влагалище обнаружено большое количество спермы — еще одно надежное доказательство, если удастся найти преступника. Достаточно заморозить и провести тест ДНК. Хотя совсем не обязательно, что один и тот же человек занимался с ней любовью и через несколько часов убил ее. Но многое, естественно, говорит за это. Так единодушно считали Рейнхарт и Морено.