Бумажная клетка - Ирина Дягилева Страница 33

Штыкин направился к двери. Потом обернулся и еще раз взглянул на нее:

– Кстати, Герман Александрович знает, что Назаров был вашим мужем?

«Да уходи ты, наконец!» – хотела крикнуть она, а вслух сказала:

– Мы с ним договорились к прошлому не ревновать.

– Ну и как? Получается?

Она пожала плечами:

– С переменным успехом.

Штыкин ушел, а Пульхерия осталась сидеть за столом, стараясь не поддаться панике.

– Наивная дура, – со злостью прошептала она себе под нос, – надо реально смотреть на вещи. Вычислить Назарова было легко. Из ближайших родственников у него осталась только мать, менты нашли ее очень быстро.

Вдруг стало понятно, что план, который она придумала для своей защиты, оказался капканом, в который сама же и попала. Для того чтобы из него выбраться, ей придется отгрызть себе ногу.

Следователь позвонил Пульхерии через четыре дня.

– Мы нашли его.

– Поздравляю. Нисколько в этом не сомневалась. Честному человеку в нашем государстве спрятаться очень трудно.

– Вы считаете, что он прятался? – тут же уцепился за ее слова Штыкин.

Она оставила вопрос без ответа и в свою очередь спросила:

– Его уже отправили в Москву?

– Да, завтра он будет здесь, но я предварительно переговорил с ним по телефону. Он утверждает, что вечером, около одиннадцати часов, Виктория приходила к нему в гостиницу, сообщила, что окончательно с ним расстается. Они общались всего несколько минут, и после она ушла. Далее он направился на Казанский вокзал, купил билет и уехал к матери в Самару.

«Боже, Назаров, какой же ты осел, мы же договорились, что ты скажешь ментам, что до Самары добирался автостопом, так как денег на билет у тебя не было», – с досадой подумала Пульхерия, а вслух спросила:

– Значит, в убийстве он не сознался?

– Нет, вы слишком многого хотите, Пульхерия Афанасьевна. Все это у него еще впереди.

Пуля почувствовала, что он улыбается.

– Мы проверяем его алиби. Уверен, что оно рассыплется, как карточный домик.

– Значит, он арестован?

– Задержан для дальнейшего расследования. Завтра вы сможете его увидеть.

– А при чем здесь я? – удивилась она. – Хотите, чтобы я вновь выполняла вашу работу?

– Скажу честно: не хочу общаться с вашим будущим тестем. Мне проще с вами. А вы потом ему все расскажете.

– Струсили?

– Нет… Но не люблю я олигархов. Вам же знакома моя история.

Когда-то давно Штыкин работал в дорожной службе. Во время его дежурства произошла авария: водитель не справился с управлением и столкнулся с самосвалом. В машине кроме шофера находились очень влиятельный бизнесмен, его жена и маленький сын. У шофера на лбу над левой бровью была ссадина от зеркала заднего вида, из чего Штыкин сделал вывод, что за рулем был не шофер, а сам бизнесмен, жена которого погибла во время аварии. Когда Штыкин указал бизнесмену на ссадину, тот ушел, хлопнув дверью, а на следующий день Штыкина отправили в отпуск, после чего перевели на другую работу в небольшой областной городок. Жена от него ушла, не захотела менять столичный город на захолустье.

Прошло много лет, и у этого бизнесмена погиб сын. Расследование его убийства вел Штыкин. Тогда-то Пульхерия и познакомилась с ним. Их пути странным образом переплелись. Она помогла ему найти убийцу. После этого дела его перевели в Москву, и вот они опять встретились. Штыкин нравился Пульхерии. Он вел себя не как милиционер, проявлял сочувствие, всегда пытался понять другого, встать на его сторону.

– Я позвоню вам завтра. Вы будете дома?

– Вечером я ужинаю с семьей, – она усмехнулась, – но до семи вечера я в вашем распоряжении.

– А ваш муж? У вас не будет с ним проблем?

– Он мне еще не муж, и со своими проблемами я сама разберусь, – довольно грубо ответила Пульхерия и, положив трубку, обхватила голову руками.

«Назаров никогда не сможет доказать свое алиби. Он совершенно не умеет врать, – лихорадочно соображала она. – Либо спасет меня, принося себя в жертву, либо уничтожит меня, выдав с потрохами. Скорее всего, он выберет первое. Но тогда я буду ненавидеть себя до самой смерти». В тоске она металась по комнате и даже начала придумывать доводы, которые оправдали бы ее дальнейшее молчание. Но прежде надо было поговорить с Никитой. Если бы только Штыкин оставил ее хоть на десять минут наедине с ним, она что-нибудь придумала бы. Нет, ей хватило бы и десяти секунд. Надо только все изложить на бумаге и незаметно передать записку Никите. А если записка попадет в руки Штыкина? Нет, ничего писать нельзя. Что же делать? Как бы там ни было, Никита не виновен в убийстве, и она одна знает об этом. Нельзя невинного человека судить за преступление, которого он не совершал.

Вечером, когда она сказала Герману, что милиция выследила сожителя Виктории и завтра его привезут в Москву, он в молчаливом недоумении уставился на нее. Несколько секунд до него доходило, какого Никиту Назарова она имеет в виду.

– Это тот Назаров, который когда-то был твоим сожителем?

Слово «сожитель» он произнес с гримасой брезгливого отвращения.

– Ты пока тоже мой сожитель, – огрызнулась она.

– Он убийца?

– Его только подозревают в убийстве, но если он сумеет доказать свое алиби, будет отпущен. Следователь просил меня завтра присутствовать при допросе.

– Не понимаю, причем здесь ты? – В голосе Германа появились недовольные нотки, свидетельствующие о приближающейся ссоре. Он вскочил, подбежал к журнальному столику и стал нервно перебирать газеты.

– Игорь Петрович не хочет беспокоить Александра Николаевича, который просил держать его в курсе дела. Лучше, если кто-то из нас будет непосредственно наблюдать за процессом. Глупо отказываться от такой возможности, – наскоро придумала она себе оправдание. И с невинным видом спросила: – Хочешь, я уступлю это тебе?

– Ну уж нет, уволь! – с испугом отказался Герман.

– Я в первую очередь беспокоюсь о Гришеньке, – вдохновенно врала Пульхерия. – Вдруг он что-то от нас утаил и всплывут новые обстоятельства? Все-таки на сто процентов доверять ему нельзя. А потом я обо всем расскажу Александру Николаевичу.

– Да-да, ты конечно, права, дорогая, – примирительным тоном сказал Герман и с пафосом добавил: – Какая же ты у меня умница. Я не перестаю благодарить небо за то, что оно свело меня с тобой.

– Небо-то здесь при чем? – усмехнулась Пульхерия.

– Ну, не небо… судьбу. Какая разница! Главное, что ты меня поняла.

Штыкин пригласил Пульхерию в прокуратуру к двенадцати часам.