Шпион против майора Пронина - Арсений Замостьянов Страница 34

— Загубил я грузовик. Старею. Придется родному ведомству купить для местного колхоза машину. Миша, это на тебе.

— Сделаем.

— И врача поскорее для этого, раненого. Он мне нужен в хорошей спортивной форме.

— Иван Николаич, а скажите, это Роджерс?

— Да нет, обыкновенный советский бухгалтер, член профсоюза, общественник. Видал, как отстреливался? Это только бухгалтера и общественники такую прыть имеют.

Пронин присел на обочине. Мышцы болели, как после первой в году длительной лыжной прогулки. Пока Лифшиц всех распределял по машинам, появился Железнов.

— Ты взял Роджерса? — Виктор восторженно смотрел на майора.

— Пришлось даже баранку покрутить. Поразмялись мы с ним. Если бы я не упустил его тогда, когда они макароны с мясом ели…

— А телеграфные коды?

— Так же далеки от нас, как и вчера. Просто сегодня мы взяли Роджерса.

Железнов протянул ему руку, но Пронин, покряхтывая, встал самостоятельно. В Москву Пронин добирался в кузове грузовика, накрывшись брезентом. От почетного места в «эмке» отказался. Никакой передышки. Только приехали — сразу к товарищу Коврову.

— Ну, Пронин, поздравляю тебя. Всем нам носы утер. Знаю, все знаю. Слава-то впереди тебя бежит. — Ковров игриво подмигнул. — Мы Роджерса дергать не будем. Первые допросы — твои. Только твои. Товарищ Берия так сказал.

Вот и славненько. Пронин не стал медлить, не стал мариновать Гасина в одиночной. Вызвал его для разговора сразу после аудиенции у Коврова. Пронин заранее приготовил кофейник, две чашки, бутерброды с красной икрой. Накрыл все это ситцевым рушником. Приготовил массивный магнитофон — чудо техники. Сам приосанился в глубоком кресле.

Ввели Гасина. Рука перевязана свежим бинтом, перевязана грамотно. Он помыт, причесан. Порезы на лице замазаны йодом. Держится спокойно, улыбчив. Пожалуй, ему надоела маска бухгалтера. Сейчас перед Прониным появился сам майор Роджерс. Когда они познакомились? Аж в восемнадцатом году! Разумеется, тогда он не представился Роджерсом. Тогда он был племянником старухи Борецкой, красногвардейцем. Он тогда понравился Пронину. Сам Пронин в те революционные дни в разведке разбирался, как в севрском фарфоре. То есть не разбирался вовсе, не знал даже азов. Пронин посмотрел на руки Роджерса. Прошло двадцать два года — а у него все такие же длинные, но сильные музыкальные пальцы. Руки не огрубели и не опухли. А что, он, наверное, неплохо на фортепьянах играет. Но все-таки послабее, чем Лев Оборин. А в разведке он оказался все-таки пожиже, чем майор Пронин.

— Здравствуйте, Роджерс!

— И вам не болеть, Иван Николаевич! — Роджерс привычно выдал русскую фразу.

— Вы все еще помните, что такое ипостась?

— Помню, помню, господин майор Пронин. Вы ведь все еще майор?

— А я в генералы и не собираюсь. В нашем деле майор — самое охотничье звание. А генералы нам порой честь отдают.

— Понимаю вас. Я ведь тоже так и остался майором.

— Теперь уже навсегда, Роджерс. Бухгалтер Гасин был вашим последним воплощением на этой земле. Последней ипостасью разведчика.

Роджерс хлебнул кофе.

— Не торопитесь меня хоронить, господин Пронин. Я человек живучий. А для вашей страны наступают роковые времена. Я еще понадоблюсь на этой земле.

— Ну, мне вы точно понадобились. Для хорошего разговора. Вы любите бывать в магазине «Ноты» на Неглинной? Но иногда туда заманивали вашего невольного двойника. Специально, чтобы я полюбовался. Чтобы продавщицу допросил и честного морского военврача отправил в места, не столь отдаленные. Правильно?

— «Ноты» на Неглинной — очаровательный магазин. Бываю регулярно. Там европейская атмосфера.

— Скучаете по Европе? Понимаю вас. Я бы, пожалуй, не смог оставить свою Родину на столь длительный срок.

— Начальство прикажет — и сможете, как миленький. Вы железный человек, Пронин. И грузовик водите, как настоящий техасский шериф.

— Роджерс, вы же столько лет живете в России… Даже на Урале были, овладели документами покойного бухгалтера Гасина. Могли бы заметить, что самые лихие шоферы живут именно в России. Дороги-то наши располагают к подвигам. И климат. Уральские шоферы — великие люди! Война еще покажет, что такое советский шофер. А шерифы, да еще и техасские, — черт знает, что такое. Так далеко я не выезжал.

Роджерс смотрел на Пронина без испуга, нахально смотрел прямо в глаза советскому майору.

— У меня к вам всего два вопроса. Обсудим их — и отпустим вас в одиночку. Новую кушетку и свежее белье я вам гарантирую. Прессу и книги — тоже. Все возможности Ленинской библиотеки к вашим услугам.

— Даже спецхран?

— К вашим услугам. У нас больше нет секретов от майора Роджерса.

— Считаете, что я буду вашей железной маской, вечным узником? Снова торопитесь, Пронин. Один раз вы меня уже похоронили. Кофе кончается. Давайте ваши вопросы. Я устал от прогулок на свежем воздухе. Мне прописан здоровый сон.

— Как вам понравился наш Центральный телеграф?

Роджерс улыбнулся:

— Я слышал, что вас хорошенько обокрали. Но не имею к этому делу никакого отношения. Разумеется, я передал своему правительству информацию о слухах вокруг Московского телеграфа.

— Вы знакомы с господином Дитмаром?

— Да, бухгалтер Гасин был с ним знаком. Шапочно.

— Спасибо, Роджерс. Больше у меня нет вопросов. Ваша откровенность превысила мои ожидания. Вы помогли следствию.

Пронину удалось удивить Роджерса. Из кабинета он уходил озадаченный: допрос-то получился куцый, да еще и по инициативе Пронина…

От этого допроса Пронин не ждал прорывной информации. С какой стати Роджерс будет признаваться в истинных мотивах, рассказывать правду-матку о своей деятельности? Принудить его к этому мы не можем. Мы поймали Роджерса. Это важно, потому что теперь у нас появилась надежда, что он не успел направить по адресу телеграфные коды… Надежда процентов на двадцать-двадцать пять. Но еще вчера было ноль процентов… С Дитмаром мы их еще сведем. Здесь возможны такие варианты: Роджерс провоцирует немцев. Немцы — наивные геттингенские души — готовят тылы на случай войны, собирают нашенский сброд. Бандитов, пьянь да рвань и тех, в ком немецкая кровь взыграла. Англичане заинтересованы в разрыве пакта Молотова — Риббентропа. Они заинтересованы в войне между СССР и Германией. Чем скорее начнется эта война, тем лучше для англичан. Каждый день для них важен. Могу ли я сделать вывод?…

Раскатистый кашель Железнова прервал размышления. Виктор в сегодняшних бесплодных скитаниях по Подольскому району окончательно простудился. А все любовь к фасонным кепкам! Говорил я ему, что русские зимы созданы для меховых шапок.

«Тебя Ковров срочно вызывает!» — хрипло, но радостно сообщил Виктор.