За борт! - Ингрид Нолль Страница 34

— Последнее для меня, к сожалению, до сих пор актуально, — сказала Эллен.

От счастья она была готова в эту секунду обнять весь мир и любимого Герда вместе с ним, но овладела собой. Какой прекрасный день ей предстоял!

Спустя несколько часов Герд с Эллен сидели под тенистыми апельсиновыми деревьями перед кафедральным собором Пальмы и вальяжно созерцали весело пускающий струи фонтан.

— Каталонцы называют церковь La Seu, — пояснил Герд, словно педантичный референт. — Первый камень был заложен в 1230 году. Длина собора около 110 метров, ширина 33 метра.

Теперь и Эллен, не сдержавшись, ухмыльнулась. Именно такие справки для туристов едко высмеивал Ансгар, говоря, что они в одно ухо влетают, а из другого вылетают.

— Ты настоящий бухгалтер! — не скрывая восхищения, воскликнула Эллен.

— Архитектору тоже не помешает знать такие вещи. Эх, надо бы купить другую соломенную шляпу! В автобусе солнце жарит прямо в макушку!

— А давай купим тебе сомбреро! — предложила Эллен.

И они отправились искать ближайший шляпный магазин.

Билеты на экскурсионный автобус стоили всего пару евро; в стоимость входила обзорная экскурсия на любом языке, какой пожелаешь. Оба путешественника не стали надевать наушники, чтобы они не мешали общаться. Герд шепнул на ухо Эллен, что отныне он ее личный гид, и пододвинулся поближе.

— Вон там, в Королевском дворце Альмудайна живет король Испании, когда гостит на острове! — Герд показал рукой на внушительный замок, но про размеры не упомянул.

Проехав пятачок вдоль и поперек, автобус повез туристов на лесистую гору к замку Бельвер, откуда, как им обещали, открывалась еще одна прекрасная панорама на город и окрестности. Как только позади остались обжитые кварталы, Эллен в полной мере смогла насладиться запахом Средиземноморья, куда она так долго и страстно мечтала попасть. В воздухе смешивались ароматы смолы, ароматических трав, пинии, соли и нежной ванили цветущего олеандра. Эллен охватил восторг. Прижавшись к плечу Герда, она жадно вдыхала встречный поток теплого послеполуденного воздуха, потягивая носом, как натасканная на наркотики собака. По-видимому, она выглядела со стороны такой счастливой, что растроганный Герд наконец-то решился поцеловать ее по-настоящему. Его жест был столь решителен, что именно в этот момент ветер сорвал с головы новую шляпу и унес далеко в долину.

Эллен немедленно почувствовала, как сильно он от этого огорчился, и попросила разрешения позволить купить ему третью шляпу. Это будет маленький знак благодарности за удивительные дни, которые ты нам подарил! К тому же мы теперь знаем, где шляпный магазин.

Герд не стал возражать, несмотря на то, что не находил ничего веселого в том, чтобы через два часа вновь оказаться в том же магазине и снова просить продать ему шляпу. В магазине они неожиданно встретили Амалию в сопровождении артистов, которые подыскивали для следующего выступления пять соответствующих музыкальной эпохе шляп. Такие плоские соломенные шляпы они называли круглыми пилами. Похоже, вся компания пребывала в прекрасном состоянии духа. Амалия сказала матери, чтобы та не ждала ее к обеду на борту. Поскольку корабль отчаливал поздно вечером, она хотела бы подольше задержаться на берегу.

Жара брала свое, и Герд с Эллен решили промочить горло и стали осматриваться в поисках кафе. Внезапно Эллен обхватила Герда за талию и насильно потащила в подъезд ближайшего дома.

— Я вижу то, чего не видишь ты! — шептала она.

Неподалеку в уличном бистро сидела Ортруд с собачьими психиатрами.

— Ты можешь определить, что она пьет? — спросил Герд.

— Похоже на сангрию, — коварно соврала Эллен и вопросительно посмотрела на своего спутника: не пожелает ли он, несмотря ни на что, присоединиться к жене?

Но нет, он взял Эллен за руку — чего она втайне хотела — и повел в боковой переулок.

Но даже когда они подыскали уютное местечко и заказали напитки, беседовать приходилось понизив голос, так как глаз повсюду натыкался на пассажиров с теплохода «Рена». Наиболее заметных из них Амалия успела наградить кличками: например, «фрау Штёр» и «герр Карпфен», [21]«баварцы», «команда детского стола» (который обычно накрывают отдельно), «блестящий», «инопланетянка», «рыжий парик», «русская мафия» и «толстяк-дитя».

Однако у Герда не было настроения насмехаться над путешественниками; ему не терпелось узнать побольше о своем отце, которого он фактически не знал. И Эллен пришлось постараться, чтобы упорядочить разрозненные воспоминания и подыскать точные формулировки:

— Он никогда не давал мне усомниться, что он мой отец или что питает ко мне меньшую любовь, нежели к другим детям. Думаю, нечто подобное было у тебя с твоим приемным отцом. Рудольф Тункель умел развлекать общество, ему ничего не стоило заставить рассмеяться большую компанию, особенно нас, детей. Вы с Маттиасом хоть и похожи на него внешне, гораздо серьезнее, солиднее, положительнее. Скорее всего, это качество вы унаследовали от общего деда, который, как говорят, был серьезным фабрикантом и коммерсантом.

— Не такой уж я серьезный, как ты думаешь, — попробовал оправдаться Герд. — У каждого из нас, как известно, найдется парочка скелетов в шкафу.

Эллен, конечно, захотелось узнать, какие скелеты прячутся в шкафу у Герда, но она понимала, что лучше этой темы сейчас не касаться, и потому продолжила рассказывать об отце, в том числе о его темных сторонах.

— Твой физический отец, возможно, и не догадывался, что моя мать забеременела от этого комедианта, однако саму идею вот так подставить собственную жену я считаю подлой. Ты не находишь?

— Мой отец тоже сущий дьявол, — признал Герд.

— Господи помилуй! Он не идет ни в какое сравнение! Мама рассказывала, что отец предчувствовал раннюю смерть, и в последние его годы жажда жизни в нем только возрастала — вот чем объясняется его жажда авантюр. Она его простила, значит, и нам надо простить.

— А тебе бы не хотелось узнать больше о твоем биологическом родителе? Я могу порекомендовать своего детектива. Уверен, он сможет разыскать потомков или сестер-братьев актера. Как его звали?

— Карл Зигфрид Андерсен. У меня не хватит денег на оплату такого расследования. Но раз уж мы дошли до того, что готовы поделиться семейными тайнами, ты не хочешь мне рассказать, почему вы перестали контактировать с дочерью?

Эллен прикусила губу, испугавшись, что зашла слишком далеко. Однако Герд не посчитал вопрос обидным и охотно поделился семейной проблемой:

— Это случилось несколько лет назад. На свое пятидесятилетие Ортруд первый раз устроила жуткую сцену. К тому моменту она была практически невменяема, по-видимому, из-за вселенской скорби по поводу возраста. Мы устроили грандиозную вечеринку, Ортруд сначала напилась до безобидного шаловливого состояния, ну, может, чуть переборщила. Однако по мере того, как она вливала в себя все больше и больше спиртного, она превращалась в вульгарную выпивоху. Мы с большим трудом помешали ей залезть на стол, где она собиралась станцевать, после чего, как мы уже знали, она будет срывать с себя одежду. В конце концов, ее буйная веселость вырвалась на волю, Ортруд стала выть и вообще повела себя агрессивно. Наши гости почувствовали себя неловко и поспешили проститься. Я попытался довести Ортруд до постели, но она махала кулаками во все стороны как полоумная. В конце концов мне удалось-таки спровадить ее в спальню, и я оставил ее одну только для того, чтобы прибраться. Естественно, дети были свидетелями этой неприятной сцены. А когда дочь вошла в спальню, чтобы успокоить плакавшую мать, та метнула в нее тяжелый хрустальный бокал — бокал, по-видимому, предназначался мне. Франциска получила ушибленную рану на голове, в больнице ей наложили шов.