Джекпот для лоха - Данил Корецкий Страница 34

Чуть отъехав в кресле, он положил ноги на стол и с высоты нового положения, с денежного монблана, оглядел окружающий мир. Пашка Колотунчик, Матвеич, Виталик Егоров, Славка Игнатьев, – все остались где-то внизу, их крохотные фигурки копошились в беспросветной жизни, занимались нелюбимыми делами, чтобы сшибить немного деньжат и свести концы с концами… Оказавшийся в гламурном антураже Андрей вдруг впервые осознал, что иметь деньги очень даже приятно. Независимо от их происхождения! Это была ересь, противоречащая всему, чему его до сих пор учили: школьные учителя, родители, комсомол, газеты и телевидение, ораторы на собраниях… Но сейчас он вдруг понял: хотя учили его правильным вещам, но они подходят для правильного мира, а когда мир вывернулся наизнанку, им нельзя следовать, иначе будешь лохом! А вон те маленькие фигурки живут правильной жизнью в неправильном мире, а потому и жизнь у них выходит неправильная, и денег у них никогда не будет! А кто это выделяется среди никчемной мелюзги… Что за фигурка в оранжевом жилете шаркает метлой во дворе «Сельхозмаша»? Да это он сам, Андрюха Говоров, – первостатейный лох!

Андрей тяжело вздохнул, покинул чужое кресло, снял чужой пиджак и повесил в шкаф, предварительно осмотрев его и сдув с плеча невидимый волосок. Настроение почему-то испортилось. Надев свою одежду, он, подчиняясь неведомому порыву, вдруг свинтил дурацкий институтский ромбик и спрятал его в карман.

Да, надо достать деньги… Потому что одной историей про опасность кустарных светильников Лену не завоюешь… Кстати, что она там говорила про телевизор? Ничего заслуживающего внимания там не показывали. Странно… Или она такая любительница телепередач, что смотрит все подряд? Есть такие люди… Он щелкнул выключателем.

Дежурство шло своим чередом. Главная обязанность ночного охранника состояла, в основном, в постоянном присутствии и нечастом передвижении по офису, чтобы с улицы фиксировалось наличие живого человека. А в случае чего надо было звонить в милицию и до ее прихода отбиваться от злоумышленников резиновой палкой, которая передавалась от смены к смене.

У Говорова создалось впечатление, что главным объектом охраны являлись не образцы товаров и не богатая мебель, а массивный директорский сейф – огромный, тяжеленный, с двумя львиными мордами, закрывающими замочные скважины, и с выпуклыми цифрами «1914» внизу.

Откуда взялось такое впечатление, Андрей точно сказать не мог, просто на прошлом дежурстве к Григорию Натановичу нагрянули два субъекта с весьма специфическими лицами, на которых застыли высокомерие и угроза. Они были одеты тоже в красные пиджаки, в расстегнутых воротах проглядывали толстые золотые цепи. Натаныч держался с ними вроде как на равных, но только вроде – смотрел снизу вверх, как смотрят на проверяющих или начальников. Они весело болтали, пили виски из огромной бутыли, а потом гости вышли и минут десять ждали в приемной, в то время как хозяин остался в кабинете и, судя по громкому щелчку, запер дверь.

– Хитрый Митрий не хочет, чтобы мы увидели, как он своих львов двигает! – понизив голос, засмеялся рыжеволосый мужчина с белым веснушчатым лицом.

– Если утюжком погладить, сам все и покажет, – хмыкнул другой – худой, с зачесанными набок жгуче-черными волосами.

Хотя они говорили тихо, сидящий в смежной комнате с образцами оргтехники Говоров через неплотно прикрытую дверь расслышал каждое слово. И потом слышал, как Григорий Натанович вышел из кабинета и сказал:

– Держите, можете не пересчитывать.

А гости ответили:

– Конечно, Натанчик, ты всегда точен, как швейцарские часы!

Вывод был прост и ясен: значит, хозяин держит в сейфе «черную» наличку! Впрочем, Говорова это не интересовало. А вот ипподромные программки заинтересовали. И он принялся внимательно их изучать, обращая внимание на карандашные и чернильные галочки. Как он понял, карандашом отмечалась лошадь, на которую делалась ставка, а чернилами – та, которая выиграла забег в действительности. Надо сказать, что почти всегда эти метки совпадали. Значит, Григорий Натанович знал толк в лошадях!

Кстати, на скачках можно разбогатеть! Говоров никогда не был на ипподроме, хотя слышал много историй о крупных шальных выигрышах. Вообще, говорят, что новичкам везет, неважно – на бегах, в казино или на игровых автоматах. Но и страшных историй о проигранных зарплатах, машинах, квартирах и даже женах тоже бродило немало. К тому же отец был ярым противником азартных игр. «Запомни, – говорил он. – Раз выиграешь, два, три, но в конце концов все равно проиграешь!»

Отец всегда все говорил правильно. Но сейчас дополнительный доход ой как нужен!

«Да ладно, – Андрей начал то ли успокаивать, то ли уговаривать сам себя. – Я же без фанатизма играть буду, по маленькой… Проигрывать-то, собственно, нечего. И выиграть мне бы мелочь, на цветы да кофе с ликёром. Можно осторожненько попробовать…»

Только как научиться ставить на тех лошадей, которые первыми придут к финишу? Как реально действует ипподромный механизм, какие тут хитрости, какие подводные камни? У него нет ни одного знакомого со столь специфическими познаниями…

Григорий Натанович, конечно, мог бы проконсультировать, но это если бы они были друзьями. А если охранник придет к нему с глупыми вопросами, то, скорей всего, лишится места: никто не любит азартных подчиненных!

Но, в конце концов, говорят же: новичкам везет! Так почему не попробовать?

* * *

– В скачке номер шесть на финише первым был номер семь, Пчелка, под жокеем Спицыным! – объявил репродуктор, и по ипподрому прокатилась волна эмоций: крики радости и вздохи разочарования.

В воздух тут и там никчемными веерами взлетели проигрышные билеты. Говоров аккуратно бросил свои в урну.

– У меня, б. ь, верная наколка была, просто это Спица что-то замутил, б. ь, – растягивая слова, возмущался высокий худой парень с острым носом и побитыми оспой щеками. На нем была турецкая кожаная куртка, явно с чужого плеча. – Он же Пчелку держал на повороте, видали?

– Да ничего он не держал, Жердь! – через губу бросил один из его спутников с фигурой отставного борца и сплющенными ушами. – Эта твоя Пчела сама еле плелась! Зря ты сказал на нее ставить…

– Глохни! – брызнул слюной остроносый. – Как «еле плелась»?! Она вначале с отрывом шла, а он натягивал поводья…

По развязным манерам, лексикону и татуировкам на пальцах Говоров понял, что он блатной. И четверо его корешей – тоже блатные. На скачках собиралась разношерстная публика. Всевозможные начальники проходили в директорскую ложу, где имелись свои кассы, а разносчики из ресторана носили заказы прямо на места. Уважаемые люди рангом пониже занимали платные места на верхней, отгороженной части трибун. Все остальные сидели внизу, на заплеванных скамейках, а те, кому сидячих мест не досталось, толклись левей трибун, там, где на чадящих мангалах жарили жирные свиные шашлыки и продавали жидкое, цвета кошачьей мочи пиво. Здесь следовало опасаться карманников, а обладателю крупного выигрыша могли в наглую упереть в бок нож и отобрать все до копейки. Вначале Говоров опасался наткнуться на директора «Органайзера», но потом понял: вряд ли Натаныч будет толкаться среди обычного люда, скорее всего, сидит в закрытой директорской ложе, среди таких же, как он сам. Они находятся на разных уровнях жизни и потому никогда не встретятся.