Если бы знать... - Лайза Джексон Страница 34

– Да собственно, ничего и не было, журналисты, как обычно, сделали из мухи слона. Ладно, мне пора. Не забудь разузнать насчет кольца!

Она помахала рукой и упорхнула, оставив Марлу наедине с болью в голове и тяжестью на сердце. Марла надеялась получить ответы – а получила лишь новые вопросы. Много вопросов. Подойдя к окну, она увидела, как Джоанна садится в ярко-алый спортивный «БМВ» и выезжает за ворота.

– Настоящая гадюка, – произнесла у нее за спиной Юджиния.

Марла вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как вошла свекровь.

– Гадюка? – Она повернулась к Юджинии, стоящей у соседнего окна. – Почему?

– Вынюхивает, сплетничает, пакостит исподтишка. В глаза виляет хвостом, а стоит отвернуться – укусит. Двенадцать лет назад за душой у нее не было ни гроша, зато амбиций – хоть отбавляй. Положила глаз на Теда Линдквиста и увела его из семьи. Не подумала ни о жене, с которой он прожил двадцать пять лет, ни о детях. – Громко вздохнув, Юджиния отошла от окна и принялась протирать очки белоснежным платочком. – Не люблю сплетничать; просто Френсис, жена Теда, была моей подругой.

– Джоанна что-то говорила о скандале в Кейхилл-хаусе.

– Да, я слышала, – вздохнула Юджиния. «Интересно, – подумала Марла, – что она еще слышала? Может быть, свекровь их подслушивала?»

– Что ж, думаю, надо рассказать тебе правду.

– Если вас не затруднит, – несколько резче, чем хотела бы, ответила Марла.

Юджиния села в свое любимое кресло и надела очки. Сейчас она выглядела старой и очень усталой.

– Грязное дело. В прошлом году одному из членов совета директоров, священнику, было предъявлено обвинение в... в связи с одной из девушек. Несовершеннолетней. Обвинение вскоре было отозвано, имя девушки так и не названо – словом, дело ничем не кончилось. Но журналисты вцепились в эту историю и раздули страшный шум из ничего. Алекс, разумеется, все уладил, однако репутация Кейхилл-хауса оказалась запятнана. – Она промокнула платочком сухие глаза. – Все это произошло почти полтора года назад. Но люди вроде Джоанны кормятся подобными сплетнями и не дают им заглохнуть. Должно быть, собственная нечистая совесть заставляет их завидовать порядочным людям и побуждает марать чужое доброе имя. Но хватит об этом, – резко оборвала себя Юджиния. – Не хочешь ли отдохнуть перед ужином? – Она взглянула на часы. – И, кажется, тебе пора принять лекарство. Кармен, наверное, уже отнесла его наверх.

Марла хотела возразить, но не нашла в себе сил. Она смертельно устала, и голова готовила ей новую пытку.

– Кармен поможет тебе раздеться и лечь.

– Спасибо, я справлюсь сама.

– Тебе нельзя переутомляться. – Юджиния покосилась на пустой бокал, неодобрительно поджала губы, но промолчала. – Кстати, Алекс нанял для тебя сиделку. Он – это мужчина – завтра приступает к работе.

– Мне не нужна сиделка!

Снисходительно улыбнувшись, Юджиния поднялась со своего трона.

– Посмотрим, – ответила она и выплыла из комнаты.

Сжимая руками ноющие виски, Марла поднялась наверх, в библиотеку, взяла оттуда несколько фотоальбомов и перебралась к себе в спальню.

Проглотив горький сок с растворенной в нем таблеткой, она скинула туфли, скользнула под покрывало и принялась листать альбомы. Свадебные фотографии Марла уже видела, так что сразу перешла к первым годам замужества. Вот она с Алексом в автомобиле, на каком-то тропическом пляже, в спортивном костюме и с ракеткой, а здесь – с маленькой Сисси и человеком, в котором уже научилась узнавать отца. Малышка сидела у него на коленях; он без улыбки смотрел в объектив. Он ей не нравился. Теперь Марла это знала. Никогда не нравился. Как и мать – холодная, отчужденная женщина с вечно нахмуренными бровями и недовольно поджатыми губами.

Марла перевернула страницу альбома.

Отец стоял на лужайке. Позади высился внушительный дом в георгианском стиле: трехэтажная центральная часть, два двухэтажных крыла, белые колонны и высокое крыльцо. Дом, где прошло ее детство?

Глаза у нее слипались, но Марла пролистала альбом до конца. Всякий раз, как она видела отца, внутри что-то неприятно сжималось, как будто она боялась его, как будто в прошлом тщетно старалась добиться его одобрения.

– Бред какой-то, – пробормотала она и, отложив альбом, уронила голову на подушку. Утро вечера мудренее: может быть, сон освежит ее и поможет найти решение бесконечных загадок.

Но и во сне ее преследовали незнакомцы, лишенные лиц. Они смеялись, но не приглашали ее посмеяться вместе; они шутили, но обращались не к ней. Она пыталась заговорить с ними, но не могла; пыталась привлечь к себе внимание, но они не замечали ее, словно она стала невидимкой. И во сне, как наяву, она была одинока.

Где-то вдалеке заплакал ребенок. Марла услышала знакомый голос:

– Знаю, знаю, но в будущем я вас прошу спрашивать, кто звонит и что передать, а затем сообщать мне. Она еще недостаточно окрепла, чтобы самой отвечать на звонки. Она ужасно выглядит, с трудом говорит из-за этих скобок. Бедняжка! Я забочусь о ее же благе!

Эта женщина говорит о ней! Марла хотела возразить, но голоса затихли, смолк и детский плач. Марла повернулась на живот и снова провалилась в глубокий сон. Когда она проснется, люди вновь обретут лица, но сначала надо поспать.

– Как там Крутой?

Ник сидел на кровати у себя в номере, откинувшись на подушки и прижимая плечом к уху телефонную трубку.

– А чего ему сделается? – ответил Оле. – Жив-здоров. Только все на дорогу смотрит, тебя дожидается.

– Пришлось задержаться, – объяснил Ник. – Я думал, управлюсь быстрее.

– Понятно.

«Не успел приехать, а уже увяз по горло», – хмуро подумал Ник. Впрочем, чего он ожидал? Так всегда бывает, когда имеешь дело с Марлой. Ему вспомнилась первая встреча в больнице, когда жалость в нем вела войну с презрением. Бедная богатенькая девочка. Нет, точнее: бедная чертова богатенькая сучка.

– Будь спок, – говорил тем временем Оле, – за Крутым я смотрю, как будто он мой собственный, и за твоей посудиной тоже.

– Спасибо. – Вертя в руках телефонный провод, Ник встал и в одних носках подошел к окну. – Когда соберусь домой, дам тебе знать.

– Ладно.

Распрощавшись с Оле, Ник остановился перед окном и устало потер шею. С той секунды, как на стоянке у гавани он увидел Алекса, его не отпускало напряжение. И с каждым днем оно становилось все сильнее. Ник взглянул вверх, на холм. Где-то там сейчас Марла. Будем надеяться, потихоньку вспоминает свое прошлое. Ник поморщился: он предпочел бы, чтобы некоторые моменты их прошлого навсегда остались погребены под спудом забвения. Но как он их ни гнал, они не желали уходить – воспоминания о темных углах, горячих телах и мускусном запахе секса. Только Марла умела зажечь его одним взглядом, одним словом, одной улыбкой.