Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот - Пер Валё Страница 35

– Так, господа, пойдем обедать. За наш счет.

Ничего не выражающим взглядом он посмотрел на остальных и сказал.

– Думаю, еще на какое-то время вы здесь останетесь:

Стенстрём тоже ушел. Он сейчас занимался каким-то другим делом.

Колльберг с любопытством посмотрел на Меландера.

– Нет, никогда его не видел.

Ольберг провел правой рукой по лицу.

– Палубный пассажир без каюты, – вздохнул он, повернулся и посмотрел на Мартина Бека.

– Помнишь того человека, который водил нас по судну в Бохусе? И ту занавеску, которую можно задернуть, если палубный пассажир без каюты хочет спать на диванчике?

Мартин Бек кивнул.

– Мопеда сначала там не было. Впервые я увидел его в шлюзе за Сёдерчёпингом, – сказал Меландер.

Он вынул трубку и щелкнул по ней пальцем.

– Тот, в кепочке, там уже появился, – добавил он. – На одном из кадров, на заднем плане.

Просмотрев пленку еще раз, они убедились, что он был прав.

На дворе падал первый зимний снег. За окном кружились гигантские влажные снежинки, они падали на стекло, мгновенно таяли и стекали вниз. В желобах шумела вода, по карнизу стучали тяжелые капли.

Несмотря на дневное время, в кабинете было так темно, что Мартину Беку пришлось включить настольную лампу. Она бросала приятный, мягкий свет на письменный стол и открытую папку, лежащую на столешнице.

Мартин Бек смял последнюю сигарету, поднял пепельницу и сдул со стола пепел.

Он проголодался и жалел, что не пошел в столовую вместе с Колльбергом и Меландером.

С тех пор, как они смотрели пленки Кафки, прошло десять дней, но они по-прежнему чего-то ждали. Как уже было раньше при расследования этого дела, самый свежий след затерялся в джунглях вопросов, сомнений и неуверенности. Допросами теперь занимался исключительно Ольберг, а его коллеги энергично набросились на свою работу, но результат был ничтожным. Единственный результат заключался в том, что ничто не опровергало их версию, будто бы кто-то сел на пароход в Меме, Сёдерчёпинге или Норсхольме и ехал до самого Гётеборга. Ничто не противоречило тому, что этим пассажиром был мужчина нормального телосложения и ростом выше среднего, одетый в серый твидовый пиджак, серые габардиновые брюки, коричневые туфли и кепку. А также, что у него был синий мопед марки «Монарк».

Рулевой, который дал самые важные показания, припоминал, что продавал билет человеку, похожему на мужчину с кинопленки. Но он не помнил, когда это было, и даже не был уверен, что это произошло в нынешнем году. Возможно, даже в прошлом сезоне. Тем не менее он смутно помнил, что у того мужчины, если, конечно, вообще речь идет о мужчине, который им нужен, был с собой мопед, а кроме того, возможно, еще удочки и прочие снасти, из чего следует, что он ехал на рыбалку.

Допрашивал его лично Ольберг и старался выжать все, что можно. Протокол этого допроса лежал в папке перед Мартином Беком.

Ольберг: Вы часто берете по пути палубных пассажиров?

Свидетель: Раньше это было чаще, но и теперь желающие находятся.

О.: Где они обычно садятся?

С.: Везде, где пароход причаливает или проходит шлюзы.

О.: На каком отрезке они садятся чаще всего?

С.: Они могут сесть где угодно. С нами часто ездят пешие туристы или велосипедисты из Муталы или Вадстены, которые хотят перебраться через озеро Веттерн.

О.: И все же..?

С.: Ну, как вам сказать? Раньше мы брали туристов от Стокгольма до Окселёсунда и от Линчёпинга до Венерсборга. Но теперь уже этого не делаем.

О.: Почему?

С.: Нет мест. Пассажиры в каютах заплатили, к тому же приличную сумму. Так что они не захотят тесниться ради кучи мамаш с ревущими детьми, термосами и пакетами снеди.

О.: Имелась ли какая-нибудь причина, по которой пассажир не мог сесть в Сёдерчёпинге?

С.: Никакой. Сесть он мог где угодно. Например, возле какого-нибудь шлюза. Всего их шестьдесят пять. Кроме того, пароход каждую минуту где-то пристает.

О.: Сколько палубных пассажиров вы обычно берете?

С.: За один раз? Сейчас не больше десяти. А в основном два-три.

О.: Что это за люди? Только шведы?

С.: Куда там, часто бывают и иностранцы. Это может быть кто угодно, но в основном люди, которым нравится плавать на пароходе и они даже выискивают нас в расписании.

О.: А в список пассажиров их не вносят?

С.: Нет.

О.: Палубные пассажиры имеют возможность питаться на пароходе?

С.: Конечно, они могут питаться, как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну. Еда там тоже есть, согласно меню.

О.: Ранее вы сказали, что эту женщину из фильма не помните, а теперь говорите, что у вас такое чувство, словно мужчину узнаете. На пароходе нет для этой цели специального служащего, так что забота о пассажирах входит в ваши обязанности, так?

С.: Я компостирую билеты, когда они садятся, здороваюсь и больше с ними дела не имею. Я на этом пароходе не для того, чтобы каждую минуту развлекать туристов. Для этого есть другие.

О.: Вам не кажется странным, что вы не узнаете этих людей? Ведь вы провели вместе с ними три дня и три ночи.

С.: Для меня все пассажиры на одно лицо. Кроме того, каждое лето я вижу их две тысячи. Стало быть, двадцать тысяч за десять лет. А во время работы я на мостике. Нас двое, так что несем вахту по двенадцать часов.

О.: Но ведь этот рейс был не совсем обычным. Тогда произошли события, которые при нормальных обстоятельствах у вас не происходят.

С.: Я стоял двенадцать часов на мостике. Кроме того, со мной была жена.

О.: В списке пассажиров ее нет.

С.: Нет, а зачем? Члены команды имеют право брать с собой родственников.

О.: Значит, данные о том, что во время этого рейса на пароходе было восемьдесят шесть человек, недостоверны. А если прибавить сюда палубных пассажиров и родственников, то их могло быть и все сто, так?

С.: Да.

О.: Гм, а тот мужчина с мопедом где сошел?

С.: Послушайте, да как же я могу это точно знать? Я вообще его не видел, так откуда мне знать, где он сошел? Многие пассажиры спешили на поезд или самолет и сошли сразу же в три часа ночи, когда мы пришли в Гётеборг. Остальные спали и сошли на берег до полудня.

О.: Где села на судно ваша жена?