Виновный - Лайза Баллантайн Страница 35

Джилл Голт положила на стол перед ними рентгеновский снимок и ручкой показала размеры кровоизлияния.

— Вы абсолютно уверены, что орудием убийства является кирпич, найденный на месте преступления? — поинтересовалась Ирен.

— Да, контуры точно совпадают.

— Ясно. Поправьте меня, если я не права, но вы установили время смерти в районе шести сорока пяти вечера, однако не смогли определить время самого преступления, — это из-за характера повреждений?

— Правильно.

Доктор Голт позволила ручке выскользнуть на стол и, сцепив пальцы в замок перед собой, пояснила:

— При повреждениях такого рода практически невозможно определить время их нанесения. Кровоизлияние оказывает давление на мозг, но до летального исхода может пройти от нескольких минут до десяти часов или даже больше.

— Это значит, что предположительно нападение могло произойти около шести часов вечера? — спросил Дэниел, подняв бровь.

— Совершенно верно, или на несколько часов раньше.

Дэниел и Ирен переглянулись. Он уже представил, как Ирен приводит этот аргумент в суде.

Когда они выбрались из приемной патологоанатома, было уже прохладнее, но лондонские улицы остались такими же грязными, шумными и раскаленными. Было начало шестого, час пик, — люди лавировали меж себе подобных, как рыбы в косяке, клаксоны гикали на велосипедистов, прохожие говорили по невидимым телефонам. Хлопали дверцы такси, пыхтели автобусы, вдыхая и выдыхая пассажиров, и над всем этим, высоко в синем небе, бесшумно пролетали самолеты.

— Что ж, узнали много нового, — сказала Ирен.

Она надела солнечные очки и сняла жакет. Плечи у нее были сильные и прямые, как у теннисистки, и Дэниел залюбовался ими. Он стянул галстук и сунул его в карман.

— Так госпожа королевский адвокат позволит мне себя угостить?

Было достаточно рано, и на улице у кафе стояли свободные столики. Ирен и Дэниел сели друг напротив друга, потягивая пиво, а тени тем временем становились все длиннее, и вокруг лениво плавали в воздухе уставшие летние осы.

— За тебя, — произнес Дэниел, поднимая бокал.

— Итак, — Ирен откинулась назад, оглядывая его, — ты думаешь, это сделал Себастьян?

Дэниел пожал плечами. Солнце светило ему в лоб.

— Он утверждает, что не делал этого, — сказал Дэниел. — Парнишка странный, но мне кажется, что он говорит правду. Он просто попал в переплет.

— Мне с ним было не по себе, но я… мы едва перекинулись парой слов.

— Он очень смышленый. Единственный ребенок в семье. Предполагаю, что… довольно одинокий. Рассказал мне о том, как отец нападает на мать. Они богаты, но вряд ли в семье у них мир и покой.

— Легко в это поверю, — согласилась Ирен. — Его папаша — настоящий женоненавистник, он не хотел, чтобы мы вели дело его сына только потому, что я женщина.

— Нет! Дело было во мне! Он посчитал меня слишком молодым и неопытным.

Ирен вздохнула и, пожав плечами, приняла серьезный вид.

— Если отталкиваться от того, что мы услышали от Голт, — сказала она, — на Бена легко мог напасть кто-то еще. У Себастьяна алиби с трех часов дня… а показания прохожего, который утверждает, что видел драку с участием Себастьяна намного позже, скорее всего, говорят о том, что его сбила с толку полиция или он просто напутал. В его описании Себастьяна нет никаких особых деталей, и, учитывая расстояние и плотность зарослей… Я хочу сказать, что была в парке, и я уверена, что мы сможем это опровергнуть. Вот бы еще найти что-то полезное в видеозаписях.

— Я сам их все пересмотрел, чтобы убедиться, что мы ничего не пропустили. Конечно, полиция, как обычно, запросила только данные с муниципальных камер…

— А ты нашел еще?

— У двух пабов в этом квартале есть камеры наблюдения. Мы еще не закончили отсматривать материал с них, ищем мальчиков, и это второе предположительное появление Себастьяна…

— Да, если бы нам наткнуться на что-нибудь, подтверждающее, что на игровой площадке в это время был не Себастьян, а кто-то другой…

Она посмотрела вдаль, через улицу, на проезжающие автобусы и велосипедистов. Дэниелу нравилось ее лицо, напоминавшее по форме дынное семечко. Он наблюдал, как она убирает пряди волос за уши.

— Я до сих пор не могу прийти в себя после прошлого раза, — наконец сказала она. — Ты о нем вспоминаешь?

Дэниел со вздохом кивнул. После суда над Тайрелом они избегали друг друга, оба уязвленные вердиктом «виновен», отправившим подростка на растерзание системе, которая его и вырастила. Его судили за то, что он застрелил товарища по банде. Они оба почувствовали симпатию к этому высокому мальчику с упругой коричневой, как каштановая кожура, кожей и веселой, всегда наготове ангельской улыбкой. Тайрел родился в тюрьме у матери-наркоманки и жил в приемных семьях. Ирен и Дэниел бились за него изо всех сил, но он был виновен и виновным был признан.

— Если честно, я хотела за это взяться еще и потому, что мы проиграли дело Тайрела, — добавила Ирен.

— Где-то месяц назад ездил его проведать. Он ждет решения по апелляции… Поехал сказать ему, что апелляция отклонена. Он так исхудал… — сказал Дэниел и отвел взгляд.

— А как тебе этот мальчик? То есть я понимаю, что ему уже одиннадцать, но… он такой маленький… или сейчас все одиннадцатилетние так выглядят? Откуда мне знать… По крайней мере, Тайрел выглядел взрослым.

Дэниел сделал большой глоток и посоветовал:

— Тебе нужно перестать об этом думать. Уверен, что королевские адвокаты не должны беспокоиться о таких вещах.

Он подмигнул ей с улыбкой, но она не улыбнулась в ответ, а вместо этого посмотрела в сторону, перебирая воспоминания.

— Боже, как же мы тогда напились, — негромко произнесла она.

После оглашения приговора Тайрелу они отправились выпить. К концу вечера Ирен вставила себе в глазницы крышки от бутылок, изображая судью, назначившего подростку тюремное заключение.

— Моя сестра все не могла понять, почему потом я ходила такая подавленная. Она все твердила: «Но он же виновен», словно это имело какое-то значение, словно это не сводило на нет все наши усилия. После приговора у него был такой страх в глазах. Он казался таким юным. Я до сих пор твердо уверена, что ему нужна была помощь, а не наказание.

Дэниел провел руками по волосам и усмехнулся:

— Может, мы занимаемся не своим делом? И нам стоит перейти в социальную службу?

— Или в политику и навести свой порядок, — с улыбкой покачала головой Ирен.

— Ты прекрасно выступаешь в суде, но политик из тебя никудышный. Никто не смог бы заткнуть тебе рот. Представляешь себя в «Вечерних новостях»? Ты задавила бы всех своей проповедью. И тебя больше бы туда не позвали.