Ведьмино Логово - Джон Диксон Карр Страница 35

Доктор Фелл тронул пальцами кончики усов, не переставая мерно кивать головой – наподобие огромной заводной игрушки.

– Значит, вы в первый раз слышите, что существуют какие-то подозрения?

– Совершенно верно.

– А когда вы положили документ в шкатулку?

– В ту же ночь, в ночь его смерти.

– Да-да, – нетерпеливо перебил его шеф полиции. – Теперь я вас понимаю. Однако мы отвлеклись от дела. Вот черт, вы только подумайте! Мы теперь знаем, что у мистера Герберта были веские основания убить мистера Мартина. Но зачем ему нужно было убивать дядюшку? Вот что непонятно, самый исходный момент. Все теперь окончательно запуталось. Если он убил Мартина, почему он скрылся? Ведь он два года держался, не теряя самообладания, почему же он сбежал, оказавшись в безопасности? И еще одно, вы только послушайте: куда это он направился на мотоцикле, с заднего хода, с уложенным саквояжем, за несколько часов до того, как было совершено убийство? Здесь что-то не так... – Он глубоко вздохнул, нахмурился. – Во всяком случае, сейчас мне придется поработать. Доктор Маркли хочет назначить дознание на завтра, пусть они сами решают... А я пока что хочу получить описание и номер мотоцикла, чтобы можно было объявить розыск. Простите меня, мисс Старберт, но это необходимо.

Было очевидно, что сэр Бенджамен настолько сбит с толку, что ему хочется как можно скорее закончить совещание. В глазах его отчетливо отражался стаканчик виски с содовой в значительно большей степени, чем какие бы то ни было подозрения. Они распрощались довольно неловко, путаясь в очередности, раскланиваясь друг с другом по нескольку раз. Рэмпол задержался у дверей, так как Дороти тронула его за рукав.

Если вопросы сэра Бенджамена подействовали ей на нервы, она ничем этого не выдала. Просто казалась задумчивой, как бывают задумчивы скрытные дети.

– Эта бумажка, которую я вам показала, – проговорила она, – ну, стихи – теперь мы понимаем, правда?

– Да, это какое-то описание. Предполагалось, что наследник должен их разгадать...

– Но для чего? – воскликнула она с какой-то даже яростью. – Зачем?

В голове у Рэмпола вертелась одна фраза, которую небрежным тоном произнес адвокат. Он пытался вспомнить... Вот оно, наконец... теперь можно спросить.

– Там было четыре ключа... – начал он и посмотрел на Дороти.

– Да.

– От двери кабинета смотрителя. Вполне понятно, от сейфа и от шкатулки, которая находилась внутри; эти три ключа не вызывают никаких сомнений, они вполне объяснимы. Но... но при чем тут ключ от железной двери, ведущей на балкон? Кому и зачем он мог понадобиться? Можно только предположить, что в инструкции, если ее правильно понять, сказано, что человек должен выйти на балкон...

В уме снова зашевелились неясные предположения, которые так занимали сэра Бенджамена. Все указания были направлены на балкон. Рэмпол вспомнил плющ, каменную балюстраду, два углубления в камне, которые обнаружил доктор Фелл. Западня...

Он вздрогнул, поймав себя на том, что говорит вслух. Он понял это по тому, как она быстро посмотрела на него, и выругал себя за то, что у него вырвались эти слова. А сказал он вот что:

– Герберт... все говорят, что он был изобретатель...

– Вы считаете, что он?..

– Нет! Я сам не знаю, что мне приходит в голову.

Она отвернулась, задумчиво глядя в глубину сумеречного холла.

– Тот, кто это сделал, убил и отца тоже. Все вы так думаете. Но послушайте! У него была причина. Теперь-то я знаю: причина была. Это ужасно, чудовищно... но... Боже мой! Я надеюсь, что это правда! Не смотрите на меня так. Я еще не сошла с ума. Уверяю вас.

Ее тихий голос звучал глухо, отдельные слова и звуки начали сливаться между собой, словно она видела, как из тумана рождаются смутные видения. В глазах появился жутковатый блеск.

– Послушайте. Эта бумага... она указывает направление. К чему? Если отца убили, если убили с какой-то целью, а не потому, что над нами висит проклятие, – что тогда?

– Я не знаю.

– А я, кажется, знаю. Если отец был убит, он был убит совсем не из-за того, что следовал указаниям, изложенным в стихах. Что, если кто-то другой разгадал тайну стихов? Может быть, где-то что-то спрятано, и в стихотворении содержится ключ, и преступник убил отца, потому что тот застал его, когда он разыскивал это место...

Рэмпол вглядывался в ее напряженное лицо, смотрел на беспокойные руки, которые слегка шевелились, словно пытаясь поймать в воздухе ответ на загадку.

– Неужели вы... неужели вы имеете в виду тайный клад? Какая дикая мысль!

Она кивнула.

– Пусть дикая, какая разница... Для меня важно другое. Если это действительно правда – как же вы не понимаете? – значит, нет никакого проклятия, никакого безумия. Нет во мне дурной крови, ни в ком из нас ее нет. Вот что для меня важно...

Она продолжала, еще понизив голос:

– Вы не знаете, что это значит – все время думать, что у тебя в роду дурное семя, не забывать об этом ни на минуту, не знаете, какой может быть ад у тебя в душе, хуже, чем ад...

Он тронул ее за руку. Воцарилось напряженное молчание. В мрачном сумраке затененной комнаты таились, метались неуловимые страхи, хотелось вырваться из них, открыть окна, впустить в комнату свет.

– ... вот почему я надеюсь, я молю Бога, чтобы это было правдой. Мой отец умер, брат тоже, этого уже не изменишь. Но тогда, по крайней мере, все становится ясным и понятным. Все равно что автомобильная катастрофа. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, и мы должны разгадать секрет криптограммы, если этот секрет существует. Вы не могли бы дать мне копию стихотворения?

– Пойдемте в кабинет, перепишите его, пока остальные еще не ушли. Мы не должны встречаться некоторое время.

– Но почему же? Я хочу сказать, вы не должны мне запрещать... Мы обязательно должны видеться, хотя бы урывками, на несколько минут!..

Она медленно подняла глаза и посмотрела на него.

– Нельзя. Люди начнут сплетничать.

Затем, глядя на то, как он тупо кивает головой, она подняла руки, как будто бы собираясь его обнять, и продолжала, словно через силу:

– О, неужели вы думаете, что мне этого не хочется! Хочется. Даже больше, чем вам. Только это невозможно. Начнутся разговоры. Будут говорить всякие гадости, что я чудовище, а не сестра, – может быть, я и вправду такая.

Она вздрогнула.

– Они всегда считали, что я странная, и я начинаю думать, что так оно и есть. Не нужно бы так говорить, ведь брат только что умер, но я – живое существо... я... впрочем, не важно, не имеет значения. Идите, перепишите стихи. Сейчас я вам их достану.

Больше они ни о чем не говорили, направляясь вместе в маленький кабинет, где Рэмпол быстро переписал стихотворение на обороте конверта. Когда они вернулись в холл, там уже никого не оставалось, кроме Баджа, который был явно шокирован. Он смотрел на них во все глаза, однако прошел мимо так, как если бы их вообще не было в комнате.