Тайна голландской туфли - Эллери Квин Страница 35

Первый произведенный допрос ничего не дал. Фигура Свенсона, главного подозреваемого в деле, все еще оставалась нераскрытой и маячила вокруг будто призрак. Сержант Вели со своими клевретами не преуспели в деле его отыскания, несмотря на объявленные поиски всех возможных Свенсонов во всех возможных направлениях. В управлении царила сутолока, сходная с переполохом; инспектор заперся в собственном кабинете, сославшись на внезапную простуду. Предварительные отчеты от детективов, прочесавших лечебные учреждения города, не внесли ясности в вопрос о происхождении врачебного облачения, брошенного в телефонной будке. Справка поставщика проволоки, которой была задушена жертва, вовсе ничего не дала. Химический анализ образца ее был полным и исчерпывающим, но настолько же бессмысленным. Исследование с целью выявления финансовых соперников Абигейл Дорн не принесло полезных плодов. Бумаги покойной не изобличали никого и не давали никакого намека — в них все выглядело невинно, как в записной книжке ребенка. И будто бы чтобы еще более запутать следствие, окружной прокурор Сэмпсон позвонил сообщить сведения о двух поспешно созванных конференциях в близлежащих штатах. Все губернаторы и важные официальные лица были крайне встревожены случившимся и требовали ясного и быстрого расследования. Газетчики осаждали управление, а также госпиталь — место преступления.

При таком положении дел инспектор сидел в своем кресле в состоянии близком к истерике. Ярость душила его; ощущение беспомощности обессиливало. Эллери молчал, погруженный в думы...

Зазвонил телефон. Инспектор крикнул «возьми!», но с такой силой, что Джуна подпрыгнул.

— Это вас, папаша Квин.

Инспектор поспешил к телефону, облизывая пересохшие от волнения губы.

— Да. Кто? Томас? Ну что там... — Голос его окреп, стал настойчивым. — Так. Так. Что? О боже! Подожди у трубки. — Лицо его стало белым и напряженным. — Итак, сынок, удача показала нам задницу. Дженни улизнул от Риттера.

Эллери, пораженный, вскочил на ноги.

— Вот глупец! — пробормотал он. — Узнай подробности, отец.

— Алло! Алло! — злобно кричал инспектор в трубку. — Томас, скажи от меня Риттеру, пусть потрудится объяснить, как это случилось, или у него будут неприятности... Никаких новостей о Свенсоне? А?.. Работайте, работайте хоть всю ночь, чтобы были факты... Что?! Хорошо, молодец Хессе... Да, знаю. Он был наверху в доме, пока мы там разбирались... Хорошо, Томас. Прикажи Риттеру оставаться в отеле, где Дженни... Черт побери!

— Что там? — спросил Эллери, когда старик прошаркал обратно к креслу и протянул зябнущие руки к огню.

— Много всего... Дженни проживает в Тэрейтоне, на Медисон-авеню. Риттер выслеживал его весь день. Он околачивался возле здания, когда Дженни в половине шестого вышел, в большой спешке, сел прямо у дверей в такси и поехал на север. Риттер допустил большую оплошность... несколько минут он не мог поймать машину, да и вообще... все произошло так быстро, что он был словно парализован... А когда, наконец, поймал кеб, то засек было в потоке цель, но скоро снова потерял ее на улице... Наконец, на Сорок второй улице снова выследил их — и увидел только, как Дженни выпрыгнул из кеба, заплатил водителю и исчез в переходе... Вот так: Дженни, счастливчик, для нас потерян!

Эллери казался озадаченным.

— Намеренно нарушил данные ему инструкции? Растворился в толпе... Конечно, единственное предположение...

— Естественно! Поехал предупредить Свенсона. — Старик искренне скорбел о таком повороте событий. — Риттера закрутила толпа возле Центрального вокзала, а когда он выбрался — Дженни растворился. Риттер тут же мобилизовал полицейских, чтобы отследить людей у отходящих поездов, но бесполезно. Это как искать иголку в стоге сена.

— Ну что ж, — нахмурясь, пробормотал Эллери, — практически ясно: первое — Дженни предупредит Свенсона, и второе — Свенсон проживает где-то в пригороде.

— Здесь уже все схвачено. Томас организовал группу, работающую в этом направлении... — Тут инспектор, внезапно что-то вспомнив, сверкнул глазами. — А знаешь, что сделала эта лунатичка Фуллер?

— Сара Фуллер! — мгновенно среагировал Эллери. — Нет, а что?

— Пропала из дома Дорнов приблизительно час назад. Хессе выслеживает ее весь день. Он шел за ней по пятам — и куда же она его привела? К дому доктора Даннинга! Что ты думаешь обо всем этом?

Эллери пристально посмотрел на отца.

— Доктора Даннинга? Интересно, — медленно проговорил он. — Что-нибудь еще от Хессе?

— Ничего дельного. Но сам по себе факт... Она оставалась там в течение получаса. Выйдя от Даннингов, она взяла такси и поехала домой. Хессе еще там — работает, а о Фуллер доложил по телефону.

— Сара Фуллер и доктор Люциус Даннинг, — пробормотал Эллери. Глядя на огонь, он присел к столу и задумчиво забарабанил по нему пальцами. — Сара Фуллер и Люциус Даннинг. Вот комбинация... — Неожиданно он улыбнулся отцу. — Религиозная фанатичка, пророчица — и врач. Нелепое сочетание.

— Забавное, ты прав, — ответил инспектор. Он поплотнее закутался в халат. — Нужно будет это обдумать утром.

— Наверное, и здесь ты прав, — с чувством странного удовлетворения сказал Эллери, — если верить славянской пословице, то «утро вечера мудренее». Ну хорошо... посмотрим.

Старик ничего не ответил. Так же неожиданно, как и появилось, выражение удовлетворения и спокойствия исчезло с лица Эллери. Он быстро поднялся и пошел в спальню.

Взрыв интереса прессы произошел на следующий после убийства день. Информация, излившаяся на страницы газет, потрясла весь мир.

Во вторник утром любое издание в Соединенных Штатах поражало яркими заголовками, раздутыми до размеров слона подробностями в передовицах, слезливыми и фальшивыми биографическими описаниями. Пресса Нью-Йорка в особенности налегала на яркость и живописность в подаче фактов, в том числе — характеризующих взлет финансовой карьеры Абигейл Дорн, признавая ее финансовую гениальность. Далее шло красочное перечисление благотворительных актов и фондов — как неоспоримой заслуги покойной, а также преподнесение деталей ее романа с давно ушедшим Чарльзом Ван дер Донком. Один газетный синдикат даже запустил наспех сработанный газетный сериал под названием «Жизнь и смерть Абигейл Дорн».

Начиная с полуденных изданий, разразились громы и молнии якобы общественного гнева. Стрелы были направлены, разумеется, против Главного полицейского управления, лично против инспектора Квина, и даже одна — сдобренная политическим ядом — против мэра города.

«Двадцать четыре драгоценных часа времени было упущено впустую, а нет еще даже и намека на разоблачение убийцы, чья кровавая рука нанесла вчера удар нашей великой современнице, жизнь которой оборвалась до обидного преждевременно. Тень ее взывает к отмщению», — писалось в одной из статей.

«Нет сомнений, что слава знаменитого сыщика и ловца криминала инспектора Квина закатилась, — пророчествовалось в другой. — Он подорвал народное доверие на одном из самых важных дел своей карьеры».