Дело о «красном орле» - Андрей Константинов Страница 35

Ровно минуту муж удрученно молчал. Потом выдавил из себя:

— Ты его тоже видишь?

— Да!

— Это галлюцинация.

— И те тогда — тоже?…

— Да. И те тоже, — смирился Модестов.

Он повернулся и печально пошел к подъезду. Бомж был как две капли воды похож на самого яркого представителя русской интеллигенции Михаила Модестова.

* * *

Улица жирно лоснилась под светом нашего фонарика. Дождь закончился всего несколько минут назад, и очертания всех предметов просматривались только благодаря блестящим каплям, обосновавшимся на проводах, ветках, клочьях травы на газоне и карнизах. Темнота была абсолютная, что, в принципе, характерно для 12 часов осенней ночи. Луна болталась где-то на небе, плотно прикрытая облаками. Модестов шел сзади и шмыгал носом. Ему почему-то совсем не понравилась моя идея изловить канализационных воров на месте преступления. Но мне удалось его убедить в успехе нашего дела. Наконец мы дошли до густого кустарника, примеченного еще днем.

— Полезли туда!

— Там мокро, — захныкал Модестов.

— Ничего. — Туг я заметила, что Модестов достал из сумки бинокль:

— Зачем это тебе?

— Как зачем? Разглядеть его лицо.

— Во-первых, в темноте ты ничего не увидишь, а во-вторых, его лицо ты разглядишь, когда будешь задерживать. — Увидев, как недоуменно блеснули в темноте очки Модестова, я повторила:

— Будешь, будешь.

Со вздохами Модестов занял позицию в недрах кустарника.

— Пока мы тут люки сторожим, неизвестно, чем твоя старуха занимается, — бурчал Модестов.

— Не старуха, а тетя, — обиделась я за родственницу. — Да, тетя странная, но то, что она моя родня, еще не значит, что она ведьма.

Честно говоря, тетя мне самой не нравилась.

— Лучше бы за ней последили… — заговорщицки прохрипел из кустов Модестов.

— У тебя припадок профессионализма.

В твоем возрасте это может вылиться в манию. Ты меня-то хоть ни в чем не подозреваешь?

Модестов ничего не ответил, только внимательно посмотрел на меня. В его взгляде появилось новое выражение.

— А что, это объяснило бы многие вещи… — задумчиво произнес он, продолжая всматриваться в меня.

— На что ты намекаешь?

— Тихо, кто-то идет!

В противоположном конце улицы появился силуэт. Силуэт, одетый в длинное темное пальто медленно скользил по мостовой, да так, что казалось, что он парит над ней. Ночной прохожий приближался прямехонько к нашему люку. Тут осенняя туча грузно сползла с диска полной луны, и осветилось лицо незнакомца. Я вздрогнула.

— Это тетка! Я же говорил… — пропищал Модестов.

— Ты думаешь, это она тырит люки?

— А что она делает ночью на той улице, где должны похитить люк? Таких совпадений не бывает.

— Логично.

Но хитрая тетка сделала вид, что ее нисколько канализационные люки не интересуют, и прошла мимо нашей засады. Так же бесшумно, словно призрак, Геновера поплыла дальше в непроглядный мрак бульвара.

— Давай я пойду за ней, а ты оставайся следить за люком. — Я подумала, что хоть Геновера мне и тетя, это отнюдь не значит, что я не должна интересоваться ее жизнью.

Даже наоборот, было бы невежливо совсем не проявлять к родственнице интерес. Какими средствами этот интерес проявлять — уж мне выбирать. Пусть даже путем шпионажа…

— Нет, лучше я пойду за ней.

— Иди.

— Нет, я лучше останусь. — Модестов предпочел компании моей тетки одиночество в кустах.

Двигаться так же бесшумно, как и тетка, у меня не получалось, поэтому я держалась в некотором отдалении от крымской родственницы. Место для прогулки она выбрала исключительно грязное — раздолбанный тротуар местами уходил из-под ног, и я оказывалась по щиколотку в луже. Единственное, что успокаивало — промокать дальше было некуда.

Интересно, куда это она? Судя по направлению — на Волковское кладбище… Господи, опять этот бред! Неужели я и сама верю, что Геновера ведьма?

Сзади раздался топот.

— Нонна, подожди, — прохрипел кто-то совсем рядом.

Я оглянулась и увидела бледное лицо и огромные от страха глаза Модестова.

— Ты оставил пост?

— Я испугался… за тебя. Одна, на пустынной улице, кругом расхитители канализационных люков…

— За меня? Ну-ну. Ладно уж, пошли.

Тетка шла, не оглядываясь. В конце улицы действительно замелькали знакомые очертания… могильные кресты… Тетушка чесала прямиком туда.

— Модестов, шабаш в какое время года происходит?

— Весной, а что?

— На кладбищах?

— Нет, на Лысой горе.

— Странно, почему мы идем на кладбище?…

— Куда мы идем? — после минутной паузы медленно спросил Модестов.

— На кладбище.

— Почему?

— Потому что. Видишь, куда она идет?

— У меня куриная слепота. Я в темноте вообще ничего не вижу. Но мы ведь на кладбище не пойдем?

— Пойдем. Мы ведь за ней следим.

Это же святотатство. Праздно разгуливать среди могил могут только сатанисты, ведьмы, параноики и…

— Журналисты.

У кладбища Модестов остановился. Теткин силуэт неумолимо отдалялся, грозя затеряться среди памятников и хилой кладбищенской растительности. Я потянула мужа за руку.

— Нет. Я туда не пойду. Это грех, — уперся он.

«А Спозаранник пошел бы», — невольно подумалось мне, но вслух я ничего не сказала. Бросив поскуливающего Модестова у ворот, я бросилась вслед за теткой. Она уже успела скрыться за памятниками, и я шла почти наугад, прислушиваясь, старалась отделить посторонние звуков от чавканья грязи под моими ногами. Но посторонних звуков не было, я была единственная, кто производил шум в этой мертвецкой тишине.

Кругом мерцали зеленоватые огоньки гнилушек. Мне померещилось, что теткин силуэт мелькнул немного правее моего маршрута, за старинным резным крестом. Я кинулась туда, но земля разверзлась у меня под ногами, и я упала. В полете попыталась схватиться за скользкий памятник, но гравитация оказалась сильнее моей слабой хватки. Упала, правда, на размытую почву кладбищенской тропинки. На одежде и лице осталось килограмма три грязи, на руке — царапина.

Вдруг с той стороны, где исчезла тетка, кто-то истошно закричал. Я поспешила на крик, но, не успев пройти и десяти метров, запуталась в могильных плитах. Теперь я не знала, ни где кричали, ни где тетка, ни где я…

С кладбища я выбиралась полчаса. Тетка как сквозь землю провалилась! В поисках выхода я обошла кладбище раза три. Ни одной живой души! Модестов верно ждал меня у входа. Я была злая как черт и, судя по всему, выглядела так же, потому что Модестов при моем появлении попятился назад, крестясь.