Убийства в монастыре, или Таинственные хроники - Юлия Крен Страница 35

На утро он потребовал, чтобы они спали в разных комнатах.

— И это меня не удивляет, — сказала одна из прислужниц, чьей болтливостью София охотно пользовалась в первые недели, стремясь узнать как можно больше о своей новой жизни. Позднее, когда она уже узнала достаточно, она сама отдалилась от всех, запретила пустую болтовню и даже не могла запомнить имена слуг.

— Разве вы не знаете, — продолжала служанка, — что его жизнь целиком и полностью посвящена воспоминаниям о Мелисанде?

Мелисанда была первой женой Бертрана, как узнала София, и самой красивой девушкой, какую только можно было отыскать среди христианских семей в Палестине. Бертран де Гуслин отправился туда в 1179 году, последовав за рыцарями, которые тогда вместо короля должны были сообщить о готовности Франции к священной войне. После заключения брака он несколько лет жил счастливо вблизи Антиохии. Но преждевременная кончина Мелисанды и безграничная скорбь по красавице заставили его вернуться обратно во Францию. Бертран обратился к королю Филиппу с просьбой освободить от службы человека, находящегося в столь глубоком отчаянии. Его просьбе вняли, но с одним условием — он должен жениться на чужестранке.

Бертран в силу своей молчаливости не слишком распространялся о том, как тяжело ему далась эта жертва. В присутствии Софии он никогда не говорил о Мелисанде, а она не спрашивала. Она быстро привыкла к тому, что в доме Бертрана больше молчали, чем говорили, что его своеобразная натура, превыше всего ценившая уединение, вполне подходит ей и что она должна быть благодарна судьбе за то, что в этой новой жизни ей не придется взвешивать на чаше весов свои поступки, как тогда, когда она предала Изамбур.

Бертран мало рассказывал о себе, и его вовсе не интересовало, правда ли то, что она говорила про Изамбур. О неприятной церемонии расторжении брака, которая им предстояла, они не обмолвились ни словом.

До того ноябрьского дня София не хотела думать об Изамбур. Но потом у нее не осталось выбора. Отвергнутая королева была одета во все черное. Светлые волосы выбивались из-под плохо сидящего чепчика. Этьен Нойонский, один из немногих епископов, которые были на ее стороне и не желали подчиняться королю, сопровождал ее и Грету, не сводившую с Софии своих раскосых глаз.

София опустила взгляд и поблагодарила Бога за то, что больше ей не придется самой повторять путаные обвинения против Изамбур. Это сделал Бертран, которому странная церемония была нужна еще меньше, чем брак с ней. От имени своей супруги он поклялся, что брак Филиппа и Изамбур так и не состоялся.

Все прошло быстро. Вскоре епископы единодушно объявили брак недействительным.

Когда София выходила из зала, не оборачиваясь в сторону Изамбур, она встретила брата Герина. Он посмотрел на нее, как на чужую, как будто они никогда не заключали сделку, которая им обоим облегчила жизнь: его король не привлек к ответственности за неудачный брак, а ее не отправили в монастырь вместе с Изамбур.

— Как вы думаете, — спросила София, — папа Целестин подтвердит аннуляцию?

Брат Герин сделал шаг назад, как будто напряженно раздумывал, стоит ли ему вообще говорить с нею.

— Он сделает это, — наконец вежливо ответил он. — Хотя стоит сказать, что он стар, очень стар, возможно, слишком стар. Надеюсь, нам не скоро придется приветствовать молодого, энергичного преемника, который не будет так положительно настроен по отношению к Франции...

Он отвернулся.

— Я должна поблагодарить вас, — крикнула София ему вслед. — Вы выбрали мне правильного мужа.

Хотя она вначале и не знала, что ей думать о Бертране, со временем убедилась, что могло быть гораздо хуже. Богатое приданое короля и утренний дар (Утренний дар — подарок молодого мужа новобрачной в утро после свадьбы) супруга в случае его смерти составляли неплохой доход. Кроме того, он от нее ничего не требовал. Он жил спокойно и уютно и считался одним из самых образованных людей Парижа. Рассказывали, что он привез из Палестины рукописи многочисленных тамошних ученых, даже языческих, чтобы пополнить ими свою библиотеку.

Брат Герин нетерпеливо кивнул.

— Всего хорошего, — сказал он так равнодушно, как будто никогда не позволял себе в ее присутствии показывать свою тайную ненависть к королю. — Ну, теперь, когда это скверное дело позади, у нас больше не возникнет повода для встречи.

София кралась по дому своего мужа.

Бертран де Гуслин жил на правом берегу Сены, там, где располагались дома людей с положением и деньгами. Его дом находился в непосредственной близости с домом архиепископа Сенского, который часто наведывался в столицу, чтобы помучить парижского епископа своим присутствием.

София осторожно шла по длинным коридорам, будто искала что-то. В первые недели супружеской жизни она не говорила о страстном желании прочесть его книги и рукописи или воспользоваться его письменными принадлежностями. Теперь она решила больше не тратить времени, но и просить его ей не хотелось. Она была уверена в том, что имеет на это право, поскольку это было одним из пунктов сделки, заключенной с братом Герином.

Она быстро исследовала весь нижний этаж дома. Отдельная комната была отведена под картины, на стенах были написаны красивые слова, какие-то древние мудрости. Рядом находилась игровая комната, где Бертран развлекался со своими гостями — которых, впрочем, принимал очень редко — игрой в триктрак и шашки. Еще дальше находилась комната, стены которой были выложены деревом и железом. Это была читальня с очень необычной мебелью, которую София никогда раньше не видела. На стуле был установлен подвижный читальный стол, который по желанию можно было двигать так, как это было удобно сидящему. Во время чтения также можно было облокотиться на мягкую спинку.

София подивилась на необычный предмет мебели, но не стала задерживаться в этой комнате надолго. Прежде всего ей нужно было найти, что читать, а потом уже думать, как расположиться.

Она поднялась наверх, где сразу же попала в просторную кухню с большой каменной плитой. Рядом с кухонными принадлежностями, которые были ей знакомы — чаны и медные котлы, кастрюли и заслонки, шуровки и щипцы, — здесь находился огромный деревянный пень для рубки мяса, а также ступы из бронзы и меди.

Но и здесь интерес не задержал ее надолго. Винтовая лестница вела еще выше, а низкий, темный коридор на верхнем этаже разветвлялся на многочисленные комнаты. В одной из них — она знала это — Бертран проводил дни напролет. Она никогда не спрашивала, чем он там занимается, но была уверена, что, скорее всего, тем, чем в свое время занимался Арнульф: пересчитывал свое состояние, а может быть, даже и переводил рукописи, привезенные из Палестины.

София, разумеется, не собиралась его беспокоить, а просто хотела как можно скорее найти библиотеку.

Но когда она кралась мимо комнаты, в которой сидел Бертран, из нее послышались очень странные звуки, ворчащие и шуршащие, как будто они вырывались из глотки животного. Они никак не могли принадлежать Бертрану — или все же могли?