Страховой случай - Владимир Макарычев Страница 35

Рассказ о бое морпехов произвел на Николая огромное впечатление и оказался решающим фактором в принятии решения. Он окончательно определился, что не будет подводить корабль к катастрофе, не подвергнет людей опасности, гибели. Не выполнит преступный приказ.

Задребезжала зеленым огоньком рация. Вызывал Зотов. Николай уверенным голосом ответил на приветствие. Объясняться он не собирался, но хозяин, похоже, и не просил. По обыкновению отрывисто отдал приказ:

– Операция по затоплению отменяется. Сделай все возможное для сохранения жизни людей и корабля! Помогай Афанасию!

После услышанного стало легче. Достал из-под подушки статуэтку, подарок Зотова перед походом, покрутил ее и так же машинально отправил в нагрудный карман куртки. Это был грифон, и Николай обратил внимание, что золотистый талисман превратился в черный, словно обуглился в огне костра.

Он лежал с открытыми глазами и вспоминал свою родину, Горный Бадахшан. Как-то, поднимаясь в горы за отарой овец, старый пастух рассказал легенду о происхождение их народа. Николай узнал от него, что они потомки древних себореев, народа, исчезнувшего вместе со сказочной страной Гипербореей. Сейчас их называют калаши . Только у этого племени на Памире европейские черты лица, светлая кожа и голубые глаза. Калаши в старину были гордым и воинственным племенем. Единственные на Памире не приняли ислам. Но языческую веру сохранить в первозданном виде тоже было не суждено. В старину завоеватели-мусульмане поступали с иноверцами жестоко, физически уничтожали их. Выжили только те, кто стал молиться чужим богам. Но языческие капища все равно тайно посещали.

Еще старый пастух рассказал легенду о посещении той страны молодым Иоанном Крестителем, того, кто в дальнейшем крестил Христа. Иоанн увидел там мир и процветание. Поразило его не богатство, а то, с каким раболепием жители относятся к золоту. Жрецы и богатые граждане хранили его в специальных каменных постройках, которые охраняли собаки-орлы. Свирепые животные, прирученные хозяевами, являлись надежными стражниками. Видимо, гиперборейские вельможи людям не доверяли.

Жители в последние годы существования страны словно сошли с ума. Забыв законы предков, предавались удовольствиям, не обременяли себя ни воинской службой, ни заботой о семье и детях. Золото же служило денежной единицей, которой оценивали жизнь наравне с вещью. Вот молодой чужестранец и попытался свои наблюдения донести до жрецов. Призывал отказаться от золота как меры человеческой жизни, вернуться к старым традициям добра и труда, уничтожить злых грифонов, охранявших золотую казну. Мудрецы с возмущением отвергли его слова и предрекли смерть через обезглавие. Так оно в будущем и случилось .

Они не поняли сути его пророчества – грифон охраняет причину их несчастий, и лишь один молодой человек по имени Бадахшан поверил чужестранцу. Он понял, что нет на земле предмета, за который можно было бы купить человеческую жизнь и свободу, как понял и первопричину гибели своей родины – стремление к удовольствию.

Бадахшан с немногими единоверцами успел вовремя покинуть Гиперборею. После долгих странствий они обосновались в предгорьях Гиндукуша. Первым делом отменили у себя власть золота над человеком. С тех пор сохранился обряд, когда жених невесте дарит не цветы и деньги, а ведро яблок. Раньше их использовали вместо денег.

Николай гордился своими предками. Замечал за собою стремление к героическому, тягу к сильным офицерам в кают-компании, к авторитетным людям в доме Зотова. Ставил сам себя в один ряд и с погибшими в неравном бою морпехами, и с предками, умирающими за веру.

Тоскливо заработал вызов рации. Он сразу и не понял, о чем сообщает тревожный голос дежурного моториста.

– Вышла из строя автоматика дизель-генераторов. Ее взорвали, – растерянно сообщил вахтенный.

Николай знал, что нужно делать в экстренных случаях. Но устранять последствия взрыва – такого в его практике не было.

– Переводи на ручной режим работы, – кратко скомандовал он.

– Перевели, – через три минуты доложил моторист. – Вышла из строя первая машина, вынуждены идти под второй, оставшейся.

Снова задребезжал огонек вызова мобильной рации. На этот раз это был старший на борту.

– Николай, поднимайся на верхнюю палубу, ты там ближе меня, – жестко приказывал Сергей Петрович. – Я нахожусь в машинном отделении, ты пока здесь не нужен. Проверь крепление швартовых концов. Они – наша последняя надежда. Барахлит и вторая оставшаяся машина, ее заливает водой через газоотводы. Я скоро тебя подменю.

Уже на верхней палубе прозвучал очередной доклад вахтенного моториста:

– Мы обесточены. Машины не работают.

Николай равнодушно посмотрел на взбешенный океан, отметил примерную силу шторма – девять баллов.

Среди огромных волн мелькали черно-бурые птички, издававшие пронзительные жалобные крики, словно просили о помощи. Это качурки, или «морские ласточки». Жизнь свою проводят в открытом океане, укрываясь от штормового ветра во впадине между волн. Бытует поверье, что качурки, как и чайки, являются душами погибших моряков.

Осторожно двигаясь по залитой водой палубе, Николай подумал, что в носовом швартовом помещении, вероятно, выбило световые люки, и из них пробивается вода на верхнюю палубу. На его глазах смыло спасательные плоты, последняя надежда на спасение экипажа.

Авианосец тем временем зарывался в волну по полетную палубу. Затем, словно трактор, тянущий многотонный плуг, дрожа всем телом, медленно поднимался на очередную. Вода мощными потоками скатывалась с палубы в океан.

Подходя к левой швартовой лебедке, он с ужасом понял, что она свободна от швартового каната. Возле правой копошился человек.

«Оборвало швартовый трос, видимо, то же самое происходит с последним, правым», – определил опытным взглядом Николай, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, и, пригибаясь от каскада брызг, поспешил на помощь товарищу. То, что он увидел, поразило его до глубины души. Человек в черном, промокшем насквозь плаще крутил барабан швартового устройства. Было видно, как тяжело поддается механизм, но он почему-то не укреплял трос, а выпускал его.

– Ты с ума сошел! – пытаясь перекричать рокот шторма, воскликнул Николай. Не обращая на него никакого внимания, человек в плаще продолжал раскручивать рычаг барабана. Трос, словно огромная змея, изгибаясь, монотонно сползал за борт, и на барабане его оставалось метров десять. Николай всем телом повис на ручке барабана. Он не видел лица предателя. Все его мысли и стремления сосредоточились на решении одной задачи – остановить любой ценой барабан, сохранить последнюю надежду на спасение корабля, ведь без помощи буксира авианосец неминуемо погибнет.

Внезапно он ощутил резкую боль в области сердца, и пальцы сами отпустили рычаг.

Он уже не мог видеть, как его тело подняли с палубы и бросили за борт, словно принесли в жертву языческому богу его предков, и в полете из его кармана выскользнул талисман грифона.