Пылающая комната - Майкл Коннелли Страница 35

Охеда опустил голову, словно признавая, что его решение имело фатальные последствия.

– Сколько времени прошло между угрозами мужа и стрельбой на площади?

– Даже не знаю. Немного. Может, месяц?

– Не надо спрашивать. Отвечай.

– Да, месяц.

Босх откинулся на стуле и взглянул на Охеду, словно пытаясь оценить, чего стоят его слова и можно ли им доверять.

– Как ее звали?

– Мария.

– Полное имя.

– Мария Бруссар. Но она мексиканка. До замужества ее звали Фуэнтес.

– А имя мужа?

– Брюс.

– Брюс Бруссар. Ты уверен?

– Так она его называла.

– Хорошо. Где находился этот замок, в котором вы выступали?

– На горе. Он занимал почти всю гору.

– Адрес?

– Не знаю. Я был там всего один раз. И всю дорогу просидел в фургоне.

– Где вы с ней встречались?

– В основном в отелях. Однажды у меня.

– В каких отелях?

– В разных. В «Универсале», например. И еще в одном – там, где стеклянные лифты на стене.

– Ты с самого начала знал, кто она такая? Что она замужем и это ее дом?

Охеда замялся.

– Не надо врать, – предупредил Босх. – Если соврешь хоть раз, у нас будут крупные проблемы.

– Знал, – ответил Охеда.

– Ты рассказывал кому-нибудь в оркестре про ваш роман?

– Нет, это был секрет. Для нас двоих.

– Как об этом узнал ее муж?

– Не знаю.

– Она ему рассказала?

– Нет. Думаю, он за ней следил. Или нанял кого-то, кто за ней следил.

– Кто такой Рудольфо Мартин?

– Я уже сказал, впервые слышу.

Босх знал, что скорее всего это выдуманное имя. Никто не станет писать в гостиничном журнале свою настоящую фамилию, если снимает номер для того, чтобы устроить в нем снайперское гнездо. Босх задал следующий вопрос:

– Когда ты в последний раз говорил с Марией Бруссар?

– Десять лет назад. После того как Орландо получил пулю, я ей позвонил и сказал, что знаю, что произошло. Больше я ее никогда не видел.

– Ты сообщил, что пуля, попавшая в Мерседа, предназначалась тебе?

– Да.

– И как она отреагировала?

– Ответила, что не верит. Что я лжец. Больше ничего.

Босх не делал никаких пометок. Он знал, что Сото следит за допросом и конспектирует их разговор, а Чайлдерс все записывает на видеокамеру.

У него остался последний вопрос.

– Ты упомянул, что вечер устроили в чью-то честь. Кто это был?

– Я не помню, как его зовут. Он баллотировался в мэры, и они организовали ужин, чтобы собрать деньги для избирательной кампании.

Босх продолжал сидя разглядывать Охеду. Теперь он лучше понимал, почему тот решил исчезнуть и сменить имя. Что бы им ни двигало – любовь или похоть, – его засосало в темный и опасный водоворот, где политика смешивалась с убийством.

– Это был Армандо Зейас? В его честь устроили ужин?

Охеда покачал головой:

– Нет, не он.

– Уверен? Помнишь, что я сказал насчет вранья?

– Уверен. Это не он. Зейаса я знаю. Мы играли на его свадьбе. Это был другой кандидат в мэры. Белый парень.

Значит, кто-то из конкурентов Зейаса. Связь получалась не совсем прямой, но Босх почувствовал, как вокруг него словно забурлила темная воронка.

Босх нашел Сото в соседней комнате, откуда она следила за допросом. Люсия была одна. Перед ней стоял пакет с картофельными чипсами, купленный в автомате. Увидев его, Босх вспомнил, что ничего не ел с тех пор, как перекусил в Далласе сандвичем с грудинкой.

– Где Рикки?

– Ушел полчаса назад. Сказал, у него есть свои дела, но он будет рядом, если что. Поздравляю, отличная работа.

Босх взял пакет с чипсами и запустил в него руку. Сото не возражала.

– Спасибо.

– Рикки сидел здесь до тех пор, пока Охеда не начал говорить. Он сказал, ты «настоящий аллигатор» и тебе не нужна его помощь. Что это значит?

Босх пожал плечами:

– Не знаю. Он слишком молод, чтобы помнить о Вьетнаме.

– А что было во Вьетнаме? Мой дед там воевал.

– Твой дед? Я чувствую себя динозавром.

Сото с притворным возмущением отобрала у него пакет.

– Купи себе другие! В коридоре полно автоматов. Мой дед был намного старше тебя и служил в военно-морском флоте. Он был кадровым офицером. Так что это значит?

– В ЦРУ «аллигаторами» называли парней, выбивавших показания из пленных. Считалось, что они использовали так называемые усиленные методы допросов.

– Вроде вертолетов? Да, дед мне кое-что рассказывал.

Воспоминания Сото могли разбудить его собственную память, а Босху этого совсем не хотелось. Поэтому он вернулся к главной теме:

– Что ты записала из последней части допроса?

– Пока ничего.

– Вот и отлично. Не записывай.

– Почему?

– Потому что мы стоим перед горячей дверью и не должны лезть напролом. Нельзя открывать дверь в горящей комнате. Нужно осторожно подойти и…

Гарри вдруг понял, как дико это звучит, и умолк.

– Прости, мне не следовало…

– Все в порядке, – перебила Люсия. – Я поняла. Хорошо, мы исключим это из отчета, а как насчет видеозаписи? Ты не будешь ее стирать?

– Нет, мы возьмем запись, но капитан не станет ее смотреть. Он прочтет только отчет, и я не хочу, чтобы в нем оказалась последняя часть допроса.

– Ясно.

– Вот и хорошо. Как Охеда его назвал? Брюс Бруссар? Ты слышала о таком?

Сото покачала головой.

– Вроде что-то знакомое, но не могу вспомнить, – призналась она. – А ты?

– Нет.

– «Бетонный король» звучит внушительно. Ты веришь Охеде? Насчет того, что он влюбился в женщину с богатым мужем?

Босх на секунду задумался, потом кивнул:

– В общем, да. Он мог влюбиться. Что касается женщины, то… еще не знаю. Но мы пока никому не должны об этом рассказывать. Ни начальству, ни своим друзьям, даже если у них есть жетоны. Первым делом надо побольше узнать о Марии Бруссар.

– А что ты скажешь капитану? Он наверняка спросит, что мы сделали на потраченные средства.