Тайна девичьего камня - Майкл Мортимер Страница 35

Когда Соландер наконец услышал характерный звук — это ослабили якорь, и его трос подняли на лебедке наверх, — он опять посмотрел поверх поручней и увидел, как берег у бухты Анахо медленно исчезает. Тепловатый ветер с берега надувал передний парус контр-бизань и гнал корабль вперед со скоростью в несколько узлов.

Он немного подождал, пока суета на корме улеглась, и попросил Манкхауза оставить его в покое.

Убедившись, что никто не видит, что он делает, расстегнул рубашку.

Дрожащими руками Соландер осторожно достал два куска окаменелости. Его поразило, что на какое-то время он почти забыл о камнях, но теперь, когда он опять держал их, ему показалось, что боль в ногах его больше не беспокоит. Он подумал, что надо как можно быстрее найти время и написать письмо Линнею и рассказать о находке. Если немного повезет, письмо можно будет передать курьерскому судну, наверное, когда они дойдут до Явы в Новой Голландии. И потом, позже, он, конечно, пошлет камни Линнею — когда они вернутся домой в Лондон.

Или… может быть, послать один камень Линнею, а второй оставить себе?

Да. Один камень я оставлю себе. Нельзя выпускать из рук такую вещь.

Обе части окаменелости, похоже, не были повреждены, но их поверхности теперь вдруг переливались как-то по-другому, не так, как раньше, и Соландеру показалось, что он не совсем их узнает.

Отросток на одной из поверхностей был невредим, но больше не напоминал плавник или крыло. Скорее какое-то плотное, застывшее — перо? На отростке также было четыре крупных сапфира. Камень слабо напоминал часть брюшного отдела какого-то организма, но в резком солнечном свете он выглядел иначе, чем в пещере.

Другой камень тоже был со своими отличиями. Сапфиры на нем почти горели на солнце и обрамляли то, что на первый взгляд удивительным образом напоминало зауженный брюшной отдел ископаемого.

Брюшной отдел?

Нет, это не было брюшным отделом и в то же время — с чем еще это можно сравнить?

Соландер осторожно составил две части вместе, неожиданно раздался легкий хруст. Части прекрасно подошли друг к другу, все осколочки вроде бы были целы, но камень снова распался на две неравные половинки, как только Соландер перестал прижимать их друг к другу.

Долгое время он сидел, уставившись на камни, чувствуя, что его бьет озноб, словно у него начинается жар.

Что это за вид… что это такое?

В конце концов очень медленно он поднял руку и коснулся отростка.

Отросток оказался совсем не хрупким, как он предполагал, а твердым, даже тверже самого камня.

— Капитан Кук? — прокричал он на всю палубу и положил две окаменелости в один из экскурсионных мешков из тонкой пряжи.

— Да?

— Я хотел бы немедленно переговорить с морскими пехотинцами, которые были с нами на берегу.

«Индевор» теперь спокойно шел на юг и находился далеко от суши.

Вскоре к нему явились три солдата. Одному Соландер сразу же велел уходить.

— Я хочу, что вы немедленно вернули две геологические находки, которые я обнаружил в поселке, — сказал Соландер двум оставшимся солдатам.

Оба слегка улыбнулись, но ничего не ответили.

— Я отчетливо видел, что каждый из вас двоих взял по куску камня, когда он раскололся.

— Я выронил мой кусок, когда за нами стали охотиться на берегу, — произнес один из солдат.

— У меня тоже нет моего куска, — подхватил второй.

— Где же он?

Мужчина огляделся и посмотрел вдоль судна.

— Не знаю. Я не хотел оставлять его себе и избавился от него.

— Где он, говори.

Мужчина молчал.

— Иначе я попрошу капитана Кука выпороть тебя.

— Можете меня бить, но это ничего не даст, — отозвался солдат. — Я не знаю, где камень.

Он опять взглянул в сторону кормы, где Бэнкс, Кук и Хикс что-то обсуждали.

— Мы потеряли камни, — сказал первый солдат. — На берегу. Ничего странного в этом нет, ведь на нас шла настоящая охота.

— Это может быть значительным геологическим открытием, — сказал Соландер. — Эти драгоценные камни ничто в сравнении с тем, какое значение это может иметь для науки.

— И тем не менее мы не знаем.

Несколько секунд Соландер в упор смотрел им в глаза.

— Я знаю, что вы врете.

Солдаты молчали. Солнце светило необычайно ярко.

— Наше путешествие продолжается, — сказал Соландер. — В конце концов я узнаю правду.

— Ваше дело.

«Камни у них, — подумал Соландер. — Они спрятали их под палубой и наверняка собираются продать, когда мы придем в порт, или дома в Лондоне — небольшой дополнительный доход. И как они только смеют…»

Какое-то время они все стояли молча.

— Можете идти, — наконец прошипел Соландер.

Солдаты опять улыбнулись, пожали плечами и медленно пошли вдоль поручней, а потом спустились через палубный люк вниз к своим висячим койкам.

Соландер остался один на носовой части правой верхней палубы и стал пристально вглядываться в песчаный берег, который теперь виднелся как широкая белая полоска, которую окантовывали темно-зеленые деревья и огромный светло-голубой небесный купол.

Он сел на корточки и снова потрогал оба ископаемых камня прямо через грубую льняную ткань. Он ощупывал ткань пальцами и, наконец, нашел его, камень с маленьким острым торчащим вперед отростком.

Держа его твердый крепкий конец, он что-то почувствовал и немедленно отнял руку.

Поспешно открыв экскурсионный мешок, он достал оттуда первый камень, снова поднес руку к отростку и опять дотронулся до него пальцами.

Он… — нет, это просто невозможно. Он ударил себя по лицу и сплюнул, громко говоря самому себе:

— Даниель Карлс Сон Соландер, Эйебюн, Бьёрклунда соккен, Питео, старый город.

Совершенно точно, подумал он, никакого сомнения. Он в здравом уме.

Чрезвычайно медленно он еще сильнее сжал маленькое симметричное окончание отростка.

И почувствовал это снова. Он несколько раз моргнул, укусил себя за язык и скороговоркой проговорил самому себе свое имя, а по спине опять пошла дрожь.

Отросток немного дернулся. Потом еще раз, сильнее.

Отросток на камне двигался взад-вперед в сжимающей его руке Соландера.

Ида дрожала. Она села на матраце. Матрац был в пятнах, весь рваный и слегка пах плесенью. Она осторожно подошла к маленькой двери и медленно, без единого звука открыла ее.

На кухне было тихо, и Ида крадучись бесшумно спустилась по лестнице. Там сидел Лассе со спущенными подтяжками и слушал радио, четвертую программу. Увидев ее, он кивнул.