Эскорт для предателя - Дэвид Игнатиус Страница 35

— Мы просто придем к нему на ланч. Я решил воспользоваться такой возможностью. У него, в Мейфэре. Он не очень-то любит выходить из дома. А мы, так сказать, всячески поддерживаем в нем эту нелюбовь. Я договорился с ним на полпервого. Если ты не против.

— И как зовут этого твоего друга?

— Камаль Атван.

Гарри на мгновение отодвинул трубку телефона. Он знал многих влиятельных арабских бизнесменов, живущих в Лондоне, но это имя услышал впервые. Очевидно, этот человек действительно летает ниже всяких радаров, если его не засекло ЦРУ.

— Заезжай за мной в отель. Когда закончим, устрой так, чтобы машина тут же отвезла меня в аэропорт, чтобы я успел на последний рейс. Я хочу прилететь в Штаты сегодня, пусть и среди ночи.

— Конечно, трудоголик ты этакий. Ох уж эта протестантская этика. Понял. Но если не возражаешь, у меня есть еще один вопрос по поводу этого ланча.

— Ну и?

— Сам понимаешь, он наш осведомитель. Точнее, мой личный. И очень важный для меня. Такой, которым мы не поделимся даже с американскими братьями. Поэтому для него ты — один из нас. Ему сказали, что ты из нашего ведомства. Информация принадлежит нам, и она не выходит за пределы нашего круга, не попадает в ваш. Иначе бы он не согласился встретиться с тобой.

— Такое странно даже для тебя, Эдриан. Что у него за проблемы с американцами?

— Наверняка тебя это шокирует, Гарри, но он вам не верит. Он считает ЦРУ некомпетентной организацией. Считает, что Америка не может защитить своих друзей. Не знаю почему, но так оно и есть. Так что придется тебе один день побыть почтенным британским разведчиком. Ничего? В этом же нет ничего плохого.

— Пожалуй, — ответил Гарри, хотя у него не было никаких мыслей по этому поводу.

Лондон

Камаль Атван жил в особняке эпохи Регентства на Маунт-стрит, у площади Беркли. Прекрасный дом, вполне подходящий для богатого араба, чтобы позвать сюда гостей после ночной пирушки в «Аннабель», что расположен неподалеку. Но Атван был человеком совершенно иного склада. Дверь открыл слуга крепкого телосложения, скорее телохранитель, чем простой дворецкий. Он кивнул Эдриану, которого, судя по всему, знал, и провел их в изысканно обставленную гостиную. Первое, на что упал взгляд Гарри, — пестрящая яркими цветами картина на противоположной стене. Похожа на одну из серий Моне, с лилиями, но этого не может быть!

— Это то, что я думаю? — шепотом спросил Паппас, кивнув в сторону полотна.

— Да, — ответил Эдриан. Он указал пальцем на другую картину, где в ярких красках была изображена девушка с приоткрытым ртом. — Ага, а вот это — Ренуар.

Атван ждал их наверху, в библиотеке. Книжные стеллажи закрывали три из четырех стен, до самого потолка. В углу стояла лестница, чтобы добираться до верхних полок. Книги, похоже, были расставлены в строгом порядке и каталогизированы, как в библиотеке какого-нибудь небольшого колледжа. Четвертая стена комнаты была целиком сделана из стекла, через которое открывался вид на небольшой бассейн.

Атван встал, чтобы поприветствовать их. Это был аккуратно одетый, подтянутый и опрятный мужчина с блестящими седеющими волосами свинцового цвета, в бархатных туфлях с монограммой и кашемировом свитере, поверх которого был надет твидовый пиджак. На столике лежала книга, которую хозяин, по-видимому, только что читал — сборник эссе Исайи Берлина. [16] Гарри обратил на это особое внимание. Те арабы, с которыми ему доводилось общаться, не слишком-то много читали. В особенности произведения еврейских философов. Рядом с книгой Берлина лежал зачитанный до дыр последний номер аналитического журнала Международного института стратегических исследований.

Эдриан Уинклер подошел к хозяину дома и троекратно, по арабскому обычаю, расцеловал его в щеки. Потом представил Гарри, назвав его Уильямом Феллоузом. До того они не обговаривали, какой оперативный псевдоним он ему даст.

Гарри протянул руку, и Атван мягко пожал ее.

— Мистер Феллоуз американец, но вы можете доверять ему, — сказал Эдриан. — Он один из нас. Надежный человек.

— Я в этом уверен, дорогой, — ответил Атван, улыбаясь Гарри и оценивающе разглядывая его телосложение и черты лица. — Если бы вы не были столь рослым, я бы сказал, что вы ливанец.

— Я грек.

— Мне кажется, Феллоуз не греческая фамилия.

— Пришлось поменять на острове Эллис. [17]

Атван жестом пригласил их садиться на роскошный кожаный диван и кресла у дальней стены. В серебряном ведерке стояла бутылка белого вина. Вызванный слуга открыл ее и налил им по фужеру. «Батар-Монраше» девяносто шестого года. Рядом стояла бутылка «Ля Таш» девяностого года, открытая, чтобы «подышать». Эти две бутылки бургундского стоили месячного жалованья Паппаса.

— Вероятно, мистер Уинклер рассказал вам о том, чем я занимаюсь, — заговорил Атван.

— Вовсе нет, — ответил Гарри. — Но я верю своим глазам, и, судя по всему, каким бы ни был этот бизнес, он идет у вас весьма неплохо.

— Эдриан — хороший малый, — сказал ливанец, похлопав Уинклера по плечу.

Это был настолько фамильярный жест, будто они были родственниками, и Гарри невольно задумался над характером их отношений, но быстро выкинул эту мысль из головы.

Попробовав белое вино, Атван сказал, что оно вполне достойно, и предложил его гостям. Сам он, как выяснилось, не пил, но считал необходимым убедиться, что поданное вино надлежащего качества. Слуга принес ему диетическую колу. Эдриан сделал маленький глоток вина, чтобы промочить горло перед беседой.

— Я подумал, что, возможно, вам имеет смысл рассказать моему другу, мистеру Феллоузу, о некоторых ваших последних сделках с иранцами, — сказал Эдриан. — Как я говорил, он работает с нами, и я считаю, что ему необходимо узнать кое-что о некоторых контрактах, которые находятся в стадии реализации.

Атван приподнял брови.

— Насколько подробно мне следует рассказать об этом мистеру Феллоузу?

— Не полностью, но в достаточной мере.

— Понимаю, — с улыбкой ответил араб. — Мистеру Феллоузу дозволено войти в библиотеку, но не в спальню.

— Можно сказать и так. Возможно, даже в спальню, но не залезать под одеяло.

— Что ж, хорошо. С чего же начать? Скажем, я занимаюсь экспортно-импортными операциями на мировом рынке в области весьма редких товаров. Я покупаю их, а затем продаю людям, которым они очень нужны. Естественно, я делаю это не лично, у меня есть посреднические фирмы. Они действуют столь эффективно, что я, образно говоря, у всех на виду и никому не виден. Что может быть проще? Впрочем, все отнюдь не так просто.