Истории, от которых не заснешь ночью - Джей Уилсон Страница 35
Истории, от которых не заснешь ночью - Джей Уилсон читать онлайн бесплатно
Когда скульптор задул свой фонарь, я попытался воскресить в памяти эту удивительную сцену единения трех граций, теперь распростершихся в кузове грузовичка. Намек Али на Микеланджело был справедлив, если говорить о его произведении "Пьета". Та же чувственность и выразительность деталей, то же выражение молчаливого зова, так свойственного юным женским лицам. Почти благоговейно я помог ему прикрыть их соломой, одеялами и старым брезентом.
Минуту спустя грузовичок уже выезжал со двора, и старик направлялся к дороге. Четырьмя часами позже я был в Нью-Йорке.
В оставшееся до их прибытия время я, развил лихорадочную деятельность. Я купил стилизованные римские кровати, покрытые красным бархатом, дабы уложить на них скульптуры, и изменил расположение самого музея, чтобы оставить им достаточно места. Я поставлю кровати, говорил я себе, в углу, в семи-восьми метрах от наскальных рисунков; там мои гости познают апогей восхищения, своего рода оргазм души. Я начал разрабатывать план закрытого просмотра с шампанским и составлять список около двухсот знатоков, которые, вероятно, прибудут самолетом изо всех уголков мира, чтобы участвовать в открытии. Я даже придумал место, куда я дену труп старика, если это понадобится.
Когда на следующий день вечером зазвонил телефон, я скорей поспешил схватить телефонную трубку, думая, что скульптор прибыл на полчаса раньше предусмотренного времени.
Но нет. Увы, это был Олоф на другом конце провода. Голос показался далеким, а тон странным:
— Я предполагал, что позвоню вам, чтобы выразить вам свои поздравления.
— Значит, вы в курсе!
Я не смог воздержаться от того, чтобы не обнаружить в этих простых словах огромное удовлетворение, гордость за победу и желание ликовать, которые переполняли меня.
— Нет, но так как скульптур не было, когда я приехал, я сделал вывод, что вы снова меня обставили на финише.
Я улыбнулся. Бедняга старик Олоф! Мне было немного его жалко, человека, который оказывается всегда вторым, когда речь идет о значительных, важных приобретениях.
Ужасное опасение пронеслось в моей голове, холодок пробежал по спине, когда он вновь заговорил. Вот, что я услышал:
— Но сначала мне хотелось бы сказать вам, насколько я огорчен и сожалею…
— Огорчены? Чем, однако?
— Как! А вы… (к чему эта вальсирующая нерешительность по телефону?) не читали вечерних газет?
— Нет… (Это получилось, как кряканье из моей глотки, это вырвалось, как кряканье) И как это может меня касаться?
На другом конце провода — долгое молчание; я даже слышал, как он дышал. Наконец он заговорил, в его голосе слышалась бесконечная грусть:
— Там все написано. На первой странице. Старик, скульптуры из Огайо. Все. Он оказался ввязавшимся в небольшое дорожное происшествие, очень небольшое, при выезде из Гоушена. Полицейские попытались его остановить, он открыл стрельбу, они были вынуждены ответить, и он погиб. А потом они обнаружили в глубине грузовика скульптуры (видимо, у него сжалось все в горле: я даже услышал, как он глотал воздух). Эндрю… Они — полиция — они их уничтожат.
— Их уничтожат? — закричал я. — О Боже, нет! Нет, нет, нет! Почему они должны совершить такое безумство? Это же не порнография. Какая полиция? Какие полицейские? Я позвоню им сейчас. Я обращусь к губернатору…
— Нет, Эндрю. Губернатор ничего не сможет здесь сделать.
— Почему нет? Вы что, с ума сошли? Или что? Это же искусство, эти скульптуры! Вы слышите меня? — Я буквально рычал. — Любой специалист может подтвердить, что это шедевры! Они принадлежат мне. Я за них заплатил. А деньги я отдал скульптору.
Мне показалось, что голос Олофа доходил до меня откуда-то издалека, и в то время, пока он говорил, у меня было впечатление: разум мой оставлял, покидал меня, убегая в какой-то темный уголок, чтобы оттуда изгнать пустые, тщетные экзорцизмы. И поскольку я молчал, он повторил:
— Скульптор? Да нет же, Эндрю. Старик не был скульптором, он был специалистом по изготовлению чучел.
Дей Кин Дом, где совершено убийствоС течением времени исчезновение Сары, конечно, заметят. Семья займется поисками, но ее не найдут, так же, как и ее чеки. Ее чеки на предъявителя, они у меня. А когда начнется розыск, я буду далеко. Дело сделано. Назад пути нет.
А огонек лампы начинает подрагивать, мерцать…
Все началось прошлым летом, на озере Эстрелла, в горах. Выиграв небольшую сумму на игорных столах Лас-Вегаса, я отправился на озеро, как это иногда со мной бывало. Хотелось посмотреть, могу ли провернуть там какие-нибудь дела. Я вдруг обнаружил, что напал на выгодное дельце.
Место кишмя кишело одинокими женщинами; большинство из них были уже определенного почтенного возраста, из тех, у кого начинают появляться округлости где не надо, но все с деньгами и без умолку трещат, как попугаи, о том, как чудно они проводят отпуск, но умирают от скуки.
Прозондировав все о финансовом положении, я решил сделать из вдовы Паркер — самой что ни на есть привлекательной — предмет моего неотступного внимания.
Я ей преподнес розы, как это принято, окружив ее предупредительностью, которую следует ожидать от поклонника-воздыхателя. Маленькая, приземистая женщина лет сорока пяти, руки все увешаны бриллиантами, которыми, однако, не удавалось скрыть деформированность их. Сначала ее это забавляло, потом она стала выказывать свою благодарность. Никогда еще к ней так не относились; да еще такой красавец с седеющими висками и усиками а-ля Кларк Гейбл. Благодарность переросла в нежность, и от этого она потеряла здравый смысл, которым обладала. После чего все пошло как по маслу, и я думаю, что она мне поверила, когда я сказал ей, что люблю до такой степени, что хотел бы посвятить ей весь остаток жизни. А она без сомнения, меня любила. Я был очаровательным принцем на "кадиллаке" кремового цвета, а все разумные девочки, а также некоторые женщины, более рассудительные, убеждены, что такой принц придет и за ними.
Пробуждение было для меня тяжким. Мы были женаты около двух месяцев, когда я обнаружил, что был плохо информирован о сумме состояния, которое ей оставил покойный господин Паркер. Конечно, кроме этого старого ранчо со стенами, увитыми диким виноградом, построенного на холмах, возвышавшихся над долиной Сан-Фернандо, средств у нее было достаточно, отчего мы могли себе позволить вести безбедное существование. И я был бы счастлив довольствоваться этим. Я человек разумный, и убивать ее не входило в мои намерения. Я должен, впрочем, сказать в свое оправдание, что Сара была бы еще жива и более докучлива, если бы у нее не был столь извращенный ум. Приставать ко мне постоянно с одним и тем же: я должен работать, чтобы участвовать в расходах по дому! Я же предпочитал жить с дохода где-то в девяносто тысяч долларов в чеках и ценностях, которые покойный ее муж скопил в железобетонной промышленности.
Было уже где-то три месяца, как мы были женаты, как вдруг она открыла для себя, что мое-де ранчо в пять тысяч акров и тысяча голов скота было не что иное, как прекрасная золотая паутина, которую я сплел, чтобы туда ее заманить. Я очень хорошо помню то утро. Поскольку у меня совсем не было наличных денег, я был вынужден попросить их у нее — вот так она и узнала правду.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments