Шоу на крови - Анна и Петр Владимирские Страница 36

Андрей сказал:

— Повторяю с самого начала: запускаешь «Мозиллу»…

— Что значит «запускаешь»? — робко спросила Вера.

— Ну я же показывал. Наводишь на иконку кнопку мыши и нажимаешь подряд два раза. Двойной щелчок. Нет, не так, побыстрее.

— Я не могу побыстрее!

— Тогда просто выдели и нажми «энтер»…

— Что значит выдели?!

Он ответил с бесконечным терпением в голосе:

— Щелкни один раз.

— Я никак не запомню, когда нажимать два раза, а когда один, — виновато сказала Вера.

Андрей вздохнул.

— А ты запоминай. По-моему, это проще, чем людей лечить. Так. Ждешь, пока загрузится. О, черт, снова требует пароля. Ну, вводи. Да нет же, точнее! Ты промахиваешься мимо клавиш. Вот так надо…

Сопровождая свои объяснения показом, Андрей так старался, что от усердия заслонил спиной монитор. Вера хлопнула ладонью по обтянутому джинсами заду.

— Вот тебе точнее! — Она хлопнула еще раз. — Вот тебе вводи! Я же ничего не вижу, кроме твоей задницы, ты, педагог! Песталоцци!

— Спасите, убивают! — Андрей подпрыгнул и шутливо забегал по комнате. — Да, у меня нет преподавательского таланта! А ты тоже хороша! Где твоя соображал ка?

Вера поддержала игру и, схватив маленькую диванную подушку, запустила в Андрея. Он ее ловко поймал. Шаркая когтями по паркету, прибежал Пай и забегал между шалившими хозяевами, улыбаясь во всю свою шелковую морду. Андрей, обняв подушку, свалился со смехом на диван.

— Нет, — заявил он, хватая Пая за ушки и взъерошивая их, — мы этого совсем не понимаем. Да, собака? Скажи, как твоя хозяйка умудряется быть такой гениальной во всех сферах жизни и такой… ну, скажем, недогадливой — в технической сфере?

— Да, я тупая, — сказала Вера. Она тоже присела и присоединилась к возне. Песик стал вылизывать ее руки. — И что, вы все меня за это разлюбите? Скажи этому диктатору, Пай, что если он хочет получать от меня электронные письма, пусть научит как следует. А то вижу только его спину! И вообще. Какая-нибудь другая женщина устроила бы тебе скандал, что не она едет в Париж. Я же не устраиваю. Езжай, пожалуйста! Я тебе устраиваю истерики, только когда компьютер задает мне вопросы. Например, про буфер обмена. Я никак не могу запомнить, что отвечать!

— Это когда ты закрываешь «Ворд», — сказал Андрей. У него были огромные запасы терпения, просто пласты, залежи терпения, из которых, наверное, можно было бы добывать нефть и газ. — Компьютер тебе говорит, что буфер обмена содержит большой текстовый фрагмент. И спрашивает, хочешь ли ты, чтобы он был доступен другим приложениям после закрытия программы. Отвечать всегда нужно «нет». Запомнила?

— Не знаю. Постараюсь.

— А истерики по поводу поездки в Париж ты не устраиваешь потому, что ты не другая женщина. Ты — это ты, — сказал Андрей. — К тому же я еду работать, а не по Елисейским Полям фланировать. Ну прошу тебя, Верочка, давай продолжим! Ты же понимаешь, перезваниваться часто у нас не получится, слишком дорого. Интернет-связь гораздо дешевле, тем более что я смогу проверять свой почтовый ящик и отвечать тебе даже в дороге, в любом месте, где бы я ни находился, — с мобильного телефона. И мы будем переписываться, будем все время как будто вместе. Будем друг у друга на кончиках клавиш. А? Ты же этого хочешь?

— Очень хочу, — чмокнула его в щеку Вера.

Тогда он решил вернуть поцелуй. Но она не захотела остаться в долгу и снова поцеловала Андрея. Они бы далеко зашли, если бы он не спохватился, что пора на работу. Но от двери несколько раз возвращался и целовал, а Пай метался между ними, становился на хозяев передними лапами и весело улыбался. Наконец они оторвались друг от друга и Андрей ушел.

Ровно через минуту после его ухода позвонила Наташа Королек из Павловской больницы. Скорбным голосом она рассказала, что вчера, вскоре Вериной беседы в палате со Стивом, в больницу ворвалась группа вооруженных бандитов. Они перепугали до смерти весь персонал, избили милиционера и санитаров. Они похитили пациента Маркоффа. Руководил ими какой-то плотный человек, круглоголовый, со щетиной на полных щеках. «Из милиции уже приходили расспрашивать, я тебе звоню, чтобы знала, ты же им не случайно интересовалась, может, и к тебе придут…»

Вера не могла найти слов от возмущения, что с ней случалось редко. Она пробормотала: «Надо же, спасибо, что позвонила» — и повесила трубку. И тут же набрала номер Чепурного. Не здороваясь, проговорила озабоченно:

— Олег Аскольдович, вам срочно надо показаться врачу.

— А, Верочка Алекс…

— К отоларингологу. У вас серьезное заболевание.

— Какое заболевание?! О чем вы…

— Перемежающаяся глухота. Очень, очень опасный симптом.

— Господи! Что вы такое го…

Вера набрала воздуха в грудь и рявкнула в трубку:

— Господин игрок, вы что себе позволяете?! Я же вам русским языком говорила: согласовывать наши действия! Але, меня слышно?! А вот тогда вы меня не услышали. Стало быть, у вас глухота! Устроили бандитский налет на Павловскую больницу!!! — И Вера пересказала услышанное от Наташи.

Чепурной возражал. Не были мы вооружены. Не избивали милиционера, что за средневековье!.. Нажали ему на специальную точку, и наступил здоровый освежающий сон. И санитаров не избивали, а аккуратно… э-э… удалили из кадра. Это я не случайно оговорился, у меня все заснято, можете просмотреть и убедиться. Одного санитара вынуждены были остановить. Правда, каюсь. Так он сам кого хошь мог голыми руками на тот свет… И компенсацию я им оставил…

Пришлось Вере смилостивиться, Олег не врал — по голосу поняла. Строго сказала: «Если еще хоть раз…» На том и распрощались. Да и вспомнила она запоздало о Наташином паникерском характере. Но каков коала! Забыла спросить про ангела-хранителя, музейного призрака. Наверняка это он устраивает. Что-то из ночного репертуара оживающих картин. И еще он, видите ли, снимает все на видео. Тоже ведь не случайно. А ночью в музее тоже снимал? Что ж тогда не предоставил ментам доказательства на пленке — дескать, вот, мой клиент никого не убивал?

Нет, хватит думать. Пусть я буду сегодня не эксперт, а буду я сегодня просто женщина, чей любимый уезжает в командировку. Надо выбросить эти глупости из головы и заняться делами.

Она гладила вещи Андрея. Ей хотелось, чтобы в стране моды, вина и Эйфелевой башни он выглядел таким же ухоженным, как и дома. «Пусть знают наших!» — думала она о француженках и жутко ревновала. Настроение у нее было препаршивое. Рейс на Париж ночной. Предстояло как-то проволокитить весь день до вечера. Двинятин перед отъездом заканчивает какие-то неотложные дела в клинике и приедет только после шести. А чем занять себя весь этот нескончаемый выходной день накануне расставания с любимым, она просто не знала. Поэтому и разговаривала вслух с самым благодарным собеседником на свете.