ПростиТурция, или Восток - дело темное - Ирина Пушкарева Страница 36

— Нет, она не создает. Она сама проблема ходячая. Хотя девица на самом деле хорошая. Я с разными людьми работал, а с Ёлкой как-то свыкся. Не поверишь, я тут как-то себя на мысли поймал, что совершенно искренне за эту раздолбайку переживаю. Другая бы на ее месте сейчас напилась, я бы просто проследил, чтобы с ней ничего не случилось, домой бы отвез, а все остальное мне по фигу! А эта, блин, светская белка, сейчас еще пару по ноль-пять пива добавит, завтра страдать будет, абстинентным синдромом маяться. Жалко просто по-человечески! Вот куда в нее столько алкоголя влезает!

Яман совершенно искренне рассмеялся:

— Я попросил официанта этой девушке только безалкогольное пиво подавать. Она сейчас все равно не разберет ничего.

— Большое тебе, дружище, человеческое спасибо! Одной проблемой поменьше. Не намного, но тем не менее… Э-э-эй, чего это она там делает?

Женька вдруг подорвался и, выхватив из кармана телефон, начал судорожно жать на кнопки, при этом галопом скача вниз и сметая людей на своем пути, как кегли:

— Саша! Саша, твою мать! Саша!

Негр сильной рукой притянул девушку к себе, чуть наклонился, заглянул в глаза, шелковисто прикоснулся к ее коже пухлыми шоколадно-розовыми губами:

— Познакомишь?

— Кого? — Мда, пить надо меньше. Элка все тяжелее и тяжелее понимала этого красивого мужчину. — С кем?

— Меня. С подружка…

«Ага, все-таки голубой», — сонной ленивой рыбой проплыла в голове мысль. Интересно, как мужики на знакомство с этим педом отреагируют?

— Они не подружка… — говорить почему-то становилось все тяжелее и тяжелее. — Они…

Закончить мысль Элка не смогла. Язык совсем не слушался.

Темнокожий красавец ловко подхватил на руки едва стоящую на ногах девушку и легко, как пушинку, понес ее сквозь пенное море, лавируя меж танцующих людей.

— Где он? — почему-то вдруг довольно громко и требовательно спросил он у Элки. — Где подружка?

Ответить Ёлка просто не смогла. Туман в голове не давал сообразить, кто она вообще, где находится. Негр довольно бесцеремонно встряхнул девушку, словно пытаясь вытряхнуть из нее последнее сознание.

— Где подружка? — еще раз жестко тряхнув Элку, спросил он.

И упал. Вот так прямо с драгоценной ношей в руках рухнул в пенную подушку — как подкошенный.

Медленно, словно наблюдая за происходящим со стороны, Ёлка погружалась в белоснежную, бесконечно воздушную пену, в эти искрящиеся пузыри. Очень медленно. Как в подушку. В мягкую, нежную, заботливую подушку. Падала и падала. И казалось, что земли не будет никогда, что так и будет она бесконечно долго и мягко опускаться в нежное облако. А сверху на нее тяжелой черной громадой наваливался падающий негр…

— Хватай этого урода! — омерзительно медленно, словно на тянущейся магнитофонной пленке, прозвучал откуда-то издалека низкий и густой незнакомый голос.

Падение плавно остановилось и так же плавно, без малейшего перехода, превратилось во взлет. Такой же медленный и нежный…

— А можно я ее убью?

Интересно, это у нее похмелье такое странное? Или она уже умерла и у нее все равно похмелье, но неземное?

Обычно как бывает после большого перепою? Открываешь глаза, и только одно в голове пульсирует: «Что ж я вчера не сдох-то?» Или стандартное: «Все, бросаю пить, больше ни капли!»

Ежели вчера вы упились в тряпки и вырубились где-то на подлете, то утро, как правило, наступает позднее и страшное. С сухостью во рту, дикой, в лучшем случае головной, в худшем по всему организму болью и яростным нежеланием жить.

Если учесть, что события прошедшего вечера Элка помнила плохо, то по идее в настоящий момент мучиться от похмелья она должна была самым жутким образом. Но не тут-то было. В организме ощущалась некоторая расслабленность, но если бы не зверский голод, то вообще все было бы прекрасно! Кстати, жрать действительно хотелось до остервенения. Короче, замысловатый какой-то абстинентный синдром. Противоестественный.

— О! Ты смотри! Афродитушка наша глазки открыла! Сволочь ты, Элка. И дура законченная. Бросим мы тебя. Уйдем без шапки в ночь холодную. На-до-е-ла.

У кровати, на которой возлежала похмельная девушка, стоял Женька. Он держал в руке запотевший стакан с апельсиновым соком и разглядывал страдалицу с нескрываемым любопытством.

— Оклемалась, родимая? Пить хочешь? — Он отхлебнул сок из стакана, издевательски глядя на Ёлку.

— Жень, я кушать хочу… — Интересно, что она вчера такого натворила, если обычно сдержанный и в любой ситуации держащий дистанцию «хозяин-подчиненный» Евгений позволяет себе общаться в таком тоне?

Из ниоткуда вдруг материализовалось мокрое холодное полотенце. Это мальчик-уборщик выскользнул из-за спины телохранителя и заботливо положил освежающую махровую ткань Элке на лоб.

Хорошо-то как!!! Вот спасибо тебе, мальчик без имени!

Вспомнить бы, чего вчера было. Последнее, что отложилось в сознании, — как она с каким-то негром зажигала. И он ее куда-то нес. А потом все, черная дыра в сознании… Как бы у этого упыря выведать деликатно, чего она вчера наворотила-то? А вдруг криминал какой на ее совести? Может, она этого негра в кусты под пальму заманила и там убила? Ага, и съела…

— Еще бы ты есть не хотела. Часов тридцать уже не кушала. — Рядом с Женей нарисовался здоровый Сашин силуэт. — Ты ж и пары часов без еды прожить не можешь, а тут такая диета затяжная. Или, может, тебе пивасика подогнать?

— Сколько? — Элка подскочила на кровати, но тут же рухнула обратно. Во всем организме наблюдалась невероятная слабость, двигаться или сидеть сил не было. — Вы тут передо мной выкобениваться будете или уже расскажете, как прошли последние часы моей жизни? Колитесь давайте! Какие, на фиг, тридцать часов? Чего вы тут глумитесь оба?

— Ишь ты! Смотри-ка, командует! — цинично заметил Женька.

— Смотрю. Суровая она у нас! — точно таким же тоном поддержал коллегу Саша.

— Вы нелюди, — печально подытожила Ёлка. — И жалости в вас нету никакой.

— Я все еще предлагаю ее убить. И в саду закопать, — совершенно не обращая внимания на моральные страдания подопечной, задумчиво продолжил рассуждать Евгений.

— Нас тогда уволят, — как-то без особого сожаления возразил ему Терминатор.

— Да и хрен с ним. Зато нервы трепать никто не будет. Мы ж ее все равно рано или поздно за такие выкрутасы прибьем. И тогда нас стопудов уволят. По-любому.

— Тоже верно. Душить будем или голову оторвем? — Взгляд Женька вдруг стал каким-то живым и пытливым.

Э-э-э! Судя по лицам этих двух извергов, они даже не шутили! И ведь придушат же сейчас! Мамочки!!!

— Мальчики, я не знаю, чего я вчера такого натворила…