Лубянская ласточка - Борис Громов Страница 36

– Ты понимаешь, что значат для меня деньги, Пьер? Нет, ты никогда не сидел без единого су, ты не можешь понять!

Легаре, улыбаясь, слушал панегирик, который возносила возлюбленная золотому тельцу И вновь удивлялся – на этот раз тому, как здраво и по-деловому рассуждала молодая женщина. Откуда у нее эти мысли, достойные опытного предпринимателя? Он не представлял, какую школу бизнеса, причем в нелегальных условиях, прошла и освоила в совершенстве Натали на родине. Здесь она, наконец, получила то, чего ей не хватало в Москве, – деньги и законное право стать предпринимателем. Но главное – деньги.

– Деньги – это свобода. Все мы зависим от них: священник, министр, предприниматель. Нет денег – нет свободы действий.

Легаре уже не подсмеивался, с умилением глядя на возлюбленную, окрыленную первым успехом. А она продолжала:

– Деньги – это почести. Тебе ведь льстит, что ты входишь в клуб «1000». Это могущество и власть. Ваш Мольер презирал тех, кто повторяет: «Мои деньги, мои деньги!..» Но если никто не оспаривает право любить сыр или спаржу, то почему не может существовать право на любовь к деньгам? Что здесь преступного или аморального?

Потрясающе, но Натали – почти слово в слово – воспроизвела рассуждения Франсиса Буига, одного из гигантов французского бизнеса. Только тому пришло в голову сравнение не с сыром и спаржей, для примера он выбрал бифштекс. Позже Легаре перестанет удивляться, а будет лишь восхищаться деловым талантом Натали превращать в деньги все, к чему она прикасается. Она шла по намеченному пути, не сворачивая. И каждый час, украденный у Легаре, дарила Рене.

Однажды, когда Рене и Натали, истомленные любовью, блаженно распластались на шелковых простынях, любовница, прижавшись к Рене произнесла:

– А не отпраздновать ли нам нашу победу как следует?

– Все, что пожелаешь.

– Давай махнем в Антибы на пару дней, я хочу увидеть землю, где ты родился, дорогой. Мой муж уехал на неделю в командировку – я свободна.

– С удовольствием, mon amour [22], – идея вдохновила.

Они поселились в доме друзей Рене, которые весьма кстати отправились к родственникам в Ниццу Купались в море, любили друг друга на пляже уединенных бухточек – такие местечки на Лазурном Берегу в то время отыскать было несложно. Потом, добравшись из последних сил домой, отдыхали на прохладных простынях. И снова любили друг друга. А вечером Рене приводил Натали в маленький ресторанчик и угощал лакомствами Антиб. Им подавали пюре из трески, обильно сдобренное чесноком. Его можно было цеплять гренками, которыми обкладывали блюдо. Натали объедалась мидиями, запеченными с чесноком и пармезаном.

Никогда и ни с одним мужчиной больше не будет Натали такой искренней (насколько она вообще была на это способна) и – что важно – относительно честной. Рене, мошенник высочайшего класса, был безупречен по отношению к партнерам. Со временем он обнаружит, что его возлюбленная придерживается иных принципов. Ее жестокость, а порой беспощадность и способность отказываться от любых обязательств настораживали Рене. Он принимал ее такой, какая она есть, но, возможно, эти особенности характера любимой ускорили охлаждение страсти с его стороны. Остывала и Натали, правда, нравственные принципы (которых у нее просто не имелось) роли в данном случае не играли. Она стремилась к непрерывной смене впечатлений, обманчивая новизна и жажда заполучить как можно больше всего в свои руки заменяли ей глубину чувств.

Они расстанутся нежно и спокойно, вскоре Рене уедет из Парижа на родину и они будут изредка перезваниваться. Для Натали, которая со временем вырастет в настоящего хищника в мире бизнеса, Рене Тапи, как ни странно, окажется единственным человеком, осуждения которого она не хотела услышать.

Натали откровенно скучала. Казалось, ужину не будет конца. Хозяин, мсье Житару старинный приятель Легаре, посадил ее по левую руку от себя. Время от времени он наклонялся к Натали и шепотом упрекал:

– Вы, моя прелесть, поторопились разводиться. Да-да, вы с Пьером явно поторопились.

Они действительно недавно расстались. Для Пьера это была большая трагедия. Слишком много моральных сил, эмоций и финансовых затрат стоила ему эта «история любви». Легаре, возможно не признаваясь самому себе, глубоко в душе и раньше осознавал, что, в конце концов, все так и должно кончиться. Слишком они разные – по культуре, мироощущению, по возрасту. Да что у них было общего с самого начала? Только то, что у него при виде Натали появилось неотвратимое желание увезти ее для себя из России, а у Натали такое же желание покинуть эту страну. Сейчас они лишь добрые друзья, сохранился и общий круг знакомых. Перед тем как оформить развод, Пьер, встретившись с Натали, сообщил ей:

– Дорогая, я положил на твой личный счет десять миллионов франков.

– О-о, милый… – только и смогла прошептать счастливая Натали.

– Но, – улыбнулся Пьер, – денег ты этих не увидишь. Ты будешь ежегодно получать лишь банковский процент. Во всяком случае, пока я жив. Таким образом, отправляясь к праотцам, я буду уверен, что ты останешься с капиталом.

– Мне не нравится твое решение, Пьер.

– Понравится, если, однажды пустившись в очередную авантюру с антиквариатом, прогоришь дотла.

Легаре так до конца и не понял, что его бывшая жена никогда не остается в проигрыше, обладая поистине даром Мидаса [23]. К этому времени у нее самой – о чем бывший муж, естественно, не догадывался – на нескольких счетах лежали значительные суммы. Часть капитала она разместила в ценные бумаги и, кроме того, положила начало коллекции антиквариата, которая со временем станет несравненно богаче, чем у Житару.

…Справа от хозяина беспрерывно журчала солидная дама, занимая не столько соседей, сколько себя самое. В довершение всего, через стол на Натали откровенно пялился – иначе не скажешь – симпатичный молодой человек. Стильно подстриженные густые темные волосы, мягкий овал лица, милая полуулыбка…

«Ну просто готовая модель для журнала мужских причесок, – беззлобно отметила про себя Натали. – Кажется, его зовут Люсьен. Кто-то обмолвился, что он работник МИД Франции».

Наконец гости встали из-за стола и разбрелись по огромной квартире мсье Житару. В малой гостиной желающих ждали напитки и кофе. Натали еще с порога отметила обилие картин – они располагались на стенах холла, украшали интерьер гостиной и кабинета, – похоже, в доме, если и находилось свободное местечко, то его немедленно занимало очередное приобретение хозяина. Мсье Житару, добродушный, толстенький, убежденный холостяк, был отличным знатоком и любителем живописи. А успешный бизнес позволял ему покупать почти все, что нравилось его душе. Оставив шампанское и мороженое на потом, Натали занялась осмотром коллекции, насчитывающей, по ее поверхностному взгляду, около тридцати полотен известных мастеров, начиная с ранних фламандцев. Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, с удивлением обнаружила, что находится в небольшом зале в полном одиночестве. С недоумением внимательно оглядела стены – пристальный изучающий взгляд принадлежал человеку с известного на весь мир портрета: мудро и скептически смотрел на нее собственной персоной Арман Жан дю Плесси Ришелье. Хозяин дома был горячим поклонником всемогущего кардинала и мог себе позволить великолепную копию с известного портрета. Натали профессиональным оком «ощупала» картину, прикинув, какой «подлинник» она могла бы продать мсье Житару с помощью Алана из Фонтенбло, разумеется, если бы портрет не находился в Лувре, если бы его считали потерянным, если бы…