Тайна пумы - Рекс Стаут Страница 37

Бейкера интересовали мельчайшие подробности: насколько теплым был револьвер, как Делия держала его в руках, где именно лежала на столе сумочка, что сказала девушка, как она себя вела и как выглядела, в каком положении находилось тело Джексона — эти и другие детали эпизода исследовались последовательно и досконально.

Наконец Бейкер подвел итог беседы:

— Хорошо, Харли, с этим как будто все ясно. Теперь вернемся немного назад. По вашим словам, вы пришли в «Тихую гавань» в восемь часов вечера.

— Я думаю, около восьми.

— И вы не покидали игорного заведения вплоть до того момента, когда решили отправиться к Джексону за деньгами?

— Верно. Меня охватила лихорадка.

— Слайм Фрейзер или кто-нибудь еще подтвердит, что вы никуда не отлучались?

— Наверняка, а также и тот человек, который крутил колесо.

— Вы можете назвать точное время, когда вышли из «Тихой гавани»?

— Нет, не могу. У меня нет часов, и мне было все равно, но это легко вычислить: я вышел из «Тихой гавани» минут за пять до того, как позвонил вам.

— Конечно, — кивнул Бейкер, рассматривая старателя без всякой враждебности. — Буду откровенен, Харли, я не думаю, что вы застрелили Джексона, но мы обязаны рассматривать любую версию. Доктор прибыл на место в десять часов тридцать пять минут, то есть через двадцать минут после вашего телефонного звонка в полицию. По его заключению, Джексон к тому моменту был мертв не более часа. Значит, если вы сможете доказать, что вышли из «Тихой гавани» за пять минут до своего телефонного звонка, то вы окажетесь вне всяких подозрений и…

— Как бы не так! — взорвался Кен Чемберс. — Он легко мог незаметно выскользнуть…

Внушительная фигура Харли начала медленно подниматься со стула, а Бейкер яростно рявкнул:

— Хватит! Еще одно слово — и вы уберетесь отсюда!

— Но он мог…

— А я сказал — хватит! Что он мог или не мог, я знаю не хуже вашего, а может, даже лучше. — Несколько секунд Бейкер мерил Чемберса гневным взглядом, а затем снова повернулся к свидетелю: — И еще, Харли. Если бы я в самом деле предположил, что вы застрелили Джексона, мне пришлось бы выяснять, как вы заполучили в руки тот револьвер, поскольку точно установлено, что роковой выстрел произведен из него. Как видите, я с вами откровенен и надеюсь на такую же откровенность с вашей стороны. Скажите, например, почему вы вдруг решили, что Джексон возьмет и раскошелится?

— Такая мысль мелькнула у меня в голове.

— И что послужило для нее основанием?

— А основанием для нее послужил тот факт, что Джексон уже ссудил мне немного денег.

— Когда?

— В тот самый день, утром.

— Сколько?

— Он дал мне триста долларов.

— Просто так, за красивые глаза?

— Почему же? Он получил бы свою долю от прибыли, я намеревался разрабатывать богатую золотоносную жилу, а он финансировал мое предприятие.

Кен Чемберс встал, подошел к письменному столу и, глядя в лицо окружному прокурору, заявил:

— Я сейчас разговариваю не с ним, а с вами.

Могу, если хотите, прошептать вам на ушко, черт побери меня совсем. Ведь он морочит вам голову, и я вижу его насквозь. За последние полтора года, с тех пор как полоумные присяжные оправдали его, он не получил от Дана Джексона ни цента! Джексон не желал иметь с ним никаких дел. Мне известен каждый шаг Харли…

— Подите на свое место. Премного благодарен! — осадил его Бейкер и, обращаясь к старателю, спросил: — Итак, хотите, чтобы я повторил свой вопрос?

— Нет необходимости, я все прекрасно слышал, — ответил Харли, прищуриваясь. — Мне кажется, я должен вам кое о чем рассказать, и пусть шериф тоже послушает. Это верно, что Джексон после моего выхода из тюрьмы в Силверсайдском округе отказывался иметь со мной деловые отношения. Я всегда подозревал — и сейчас так думаю, — что настраивал его против меня Кен Чемберс. Мне чуть было не пришлось варить в котле собственные сапоги. В конце концов я получил небольшую ссуду от Берта Доула из Шеридана, но мне чертовски не везло, и скоро я вновь очутился на мели. И вот, когда мне не оставалось ничего другого, как продать инструмент или жить на пособие по безработице, у меня возник план. На попутной машине я добрался до Коуди и утром во вторник, придя в контору, сказал ему: послушай…

— Кому — ему? Джексону?

— Ну конечно. Кому же еще? Так вот, я сказал ему: послушай, два года тому назад я мыл золото в Силверсайд-Хиллз в доле с Чарли Брандом, и мне передали, что он ждет меня в определенный день и час в старой хижине возле ущелья. Из-за больной ноги я задержался, а когда добрался до места много часов спустя, то нашел Чарли Бранда лежавшим на полу хижины с дыркой в сердце. Шериф округа Силверсайд, напомнил я далее Джексону, ненавидит меня за то, что однажды я выступил в суде против него…

— Наглая ложь! Я никогда не чувствовал…

— Замолчите, Чемберс. Продолжайте, Харли.

— Да, так я и сказал Джексону: шериф Чемберс ненавидит меня, злобствует, и не исключено, что это он сам убил Чарли Бранда. Я скорее согласился бы лишиться одного глаза, чем стрелять в Чарли. Кроме того, у меня есть ружье, но я никогда не имел револьвера, а именно из него уложили Чарли.

Тот, кто это сделал, забрал тридцать две тысячи долларов, и где же они? Несмотря на все это, Кен Чемберс арестовал меня и бросил в тюрьму, а затем вместе с прокурором, этим кривоногим прыщом, пытался засудить. Одним словом, сказал я Джексону, ввиду несправедливого ко мне отношения, я утаил от них записку, которую обнаружил в тот день под телом убитого Чарли. «Я никогда никому не говорил о ней, — сказал я Джексону, — и принес вам ее показать только потому, что вы были партнером Чарли Бранда и, наверное, захотите разоблачить убийцу, а записка, возможно, поможет это сделать, и я…»

— Ах ты, поганец! Проклятый брехун! Я не верю…

— Останови его, Билл! — приказал коротко Бейкер. — Нет, выведи его! Убирайтесь немедленно!

С точки зрения поддержания авторитета правоохранительных органов сложившаяся ситуация представляла собой жалкое зрелище: один шериф взашей гнал другого шерифа или, вернее, собирался это сделать. Отдернув руку, за которую пытался его взять Таттл, Чемберс стоял, задыхаясь от ярости, потом выкрикнул:

— Вы не посмеете!..

— Уходите, Чемберс. Предупреждаю вас.

— Но вы слышали…

— А я приказываю: убирайтесь! Разве я не просил вас не раскрывать рта? Прочь с моих глаз!

Билл Таттл шагнул вперед. Чемберс попятился, рыча, как загнанный зверь, затем круто развернулся и вышел, сильно хлопнув дверью. Таттл вернулся к своему стулу и сел.

— В один прекрасный день я возьму ружье и проделаю ему в брюхе дырку, — пробормотал Скуинт Харли, потом, спохватившись, взглянул поочередно на шерифа и окружного прокурора и извиняющимся тоном добавил: — Простите, пожалуйста, это я говорил сам с собой.