Авантюристка - Кэтрин Нэвилл Страница 37

— Что ты имеешь в виду? Они подводят под меня мину?

— Намного хуже, моя сладкая, — мрачно сказала она. — Каким-то образом им удалось пронюхать, что твой маленький избранный круг с особо пристальным вниманием изучает именно их отделы. Поэтому они решили перевести тебя во франкфуртский филиал до конца зимы, прелестное место, особенно в это время года. Если их не остановить, они преспокойно угробят твой проект, запросто избавятся от меня, после чего Карп сможет вить из Тавиша верёвки. Кстати, они имели в виду Франкфурт в Германии, а не в штате Кентукки — и вовсе не имели и виду перевод с повышением по службе!

— Это дворцовый заговор, — согласилась я. — Ну что ж, завтра утром буду дома, и мы обсудим все подробнее, если ты сможешь подвезти меня из аэропорта. Прихвати, пожалуйста, с собою Тавиша, мне надо будет поделиться с вами кое-какими новостями.

— Кстати, раз уж мы с тобою наедине, позволь спросить: как твои дела в Манхэттене?

— Провела все это время, отражая бешеные попытки «потрахаться», я ответила на твой вопрос? Ты это имела в виду? — резко отвечала я.

— Да брось ты, — со вздохом ответила Перл.

— Благодарю за мудрый совет, — сказала я и повесила трубку.

«Тавиша, вероятно, нет на месте», — подумала я, набрав другой номер и слушая длинные гудки в трубке. Наконец кто-то ответил, и я могла слышать скрип роликов по полу и гул от установок искусственного климата, пока Тавиша позвали к телефону.

— Где ты был — в операторской? — спросила я. — Ты можешь со мною говорить?

— Вообще-то ты позвонила не в подходящий момент, — отвечал он. — Но хочу сказать, что ты сама знаешь, кто проявляет особенный интерес к нашей работе. Он требует отчёта каждый день — чуть ли не по часам.

— Ты говоришь о Киви, — сказала я. — И что ты ему рассказал?

— Но ведь я работаю на тебя, а не на него, — заметил Тавиш. — Хотя он имеет большое влияние на всех остальных членов круга, рад тебе сказать, что среди них не нашлось пока предателя. Но, думаю, что это вопрос времени: рано или поздно он сумеет все взять под контроль, поскольку движется к этому, хотя и медленно, но упорно. Когда ты собираешься вернуться?

— Завтра. Перл Лоррейн обещала подвезти меня из аэропорта: ты бы не мог подъехать вместе с нею?

— Отлично. А я и не знал, что вы так хорошо знакомы. Кстати, мы с ней предприняли здесь кое-какие шаги, чтобы хоть что-то сохранить в твоё отсутствие…

— Я только что переговорила с Перл. Ты мне скажи: вам удалось пробраться хотя бы в один файл?

— Нет, хотя мы усердно трудимся над этим, — отвечал Тавиш. — Возможно, к завтрашнему утру у нас уже будут какие-то результаты.

Меня разочаровало известие о том, что Тавиш не смог подобрать ключевые шифры или хотя бы проникнуть в файлы с обычными счетами. Пока не будет в них доступа, я не смогу даже определить номера счётов, открытых для тех важных персон, которые значились в списке Бобсеев Твинс.

А с другой стороны, может, это и к лучшему. Если бы кругу избранных уже удалось разобраться с файлами или кодами, об этом мог пронюхать Киви и, конечно, донёс бы до начальства. И тогда бы он присвоил себе свою славу, а меня отстранил от «решения проблемы».

Теперь ясно, что с моей стороны было ошибкой запускать в работу круг избранных в своё отсутствие и ещё более безрассудно предоставлять Тавишу действовать в вслепую. Чтобы рассчитывать на его реальную помощь, я должна была посвятить его в свои планы.

И все же самая большая моя ошибка — то, что я оставила без присмотра Киви, пусть всего на неделю. Если ему удастся вытурить меня в Германию, мои планы рухнут, а пари окажется проигранным, ещё до того, как я смогу начать действовать. Какое счастье, что завтра я уже вернусь. Возможно, у меня ещё останется время для быстрого манёвра.

Я привела себя в порядок, причесалась, надела вечернее платье и спустилась на Пятую авеню в поисках такси, которое доставило бы меня к Лелии. Надо же мне в конце концов узнать, как продвигается вторая часть нашего пари.

В связи с приближавшимся Рождеством в холле дома, где жила Лелия, возвышалось гигантских размеров дерево из розовой фольги, на ветках которого ослепительно сияли гирлянды. Наверное, приблизительно так выглядели воплощённые в явь сны Марии Магдалины — до её встречи со Спасителем.

— Шампанское специально для гостей, — сказал лифтёр Фрэнсис, протягивая мне пластиковый бокал.

В передней у Лелии меня встретила горничная, коротко стриженная розовощёкая деваха, протянувшая мне бокал, до краёв наполненный пуншем. Я допила шампанское, прихватила немного печенья с серебряного подноса и направилась в апартаменты. Дверь в Алую комнату посредине зеркального коридора была полуоткрыта.

— Обед подадут всего через полчаса, — заметил Тор, как только увидел, что я тащу горсть печенья.

— Пусть себе кушает! Ей надо поправиться! — воскликнула Лелия.

Она раскинулась в уютном обитом алым шёлком кресле, поставив ноги на мягкую кожаную оттоманку. Около неё стоял Тор в бархатном смокинге с кружевной манишкой персикового цвета, в руках у него был бокал с грогом. Его кудри отливали медью в отблесках пламени от камина. Он выглядел так, словно явился к нам из прошлого века. Не иначе как Лелия успела приложить руку к его нынешнему облику.

Лелия выглядела ослепительнее, чем обычно, на фоне стоявшего за креслом пышного рождественского дерева, чьи ветви украшали атласные банты и восковые свечи. На ней был кафтан из темно-красной парчи, удивительным образом подчёркивавший красоту ожерелья из двух рядов ярко-жёлтых бриллиантов. Обычно весьма всклокоченные волосы были зачёсаны назад, чтобы открыть взору украшавшие её уши серьги — огромные чёрные алмазы в обрамлении небольших огранённых бриллиантов, — свисавшие чуть не до плеч. Когда я наклонилась поцеловать её, то уловила запах ванили и гвоздики.

— Вы оба просто великолепны, — сказала я. — А где Джорджиан?

— Она готовит тебе сюрприз, — сообщила Лелия. — Надеется очень, что, когда увидишь её работу, ты удивишься.

И, надув губы, она неодобрительно окинула меня взором.

— Дорогая, снова ты в чёрном — но почему? Здесь никто не умер, и тебе нет нужды рядиться в траур. Когда я была в твоём возрасте, молодые люди, встречаясь со мною на Елисейских полях, застывали от восхищения. Они преподносили мне цветы, целовали руки и сохли от тоски, если я забывала поприветствовать их.

— Времена меняются, Лелия, — возразила я. — '. И теперь дамам одних цветов мало.

— Что ещё может быть лучше? — удивлённо приподняла она брови. — Ты просто ничего не понимаешь. В твоей жизни наверняка есть огромная макю, которая заставляет говорить тебя подобным образом.

— Ради Бога, что это такое — макю? — с улыбкой переспросил Тор.

— Кель сафройд, — подхватила Лелия. — Она всегда была тре дифисель, эта особа.