Труп на балетной сцене - Эллен Полл Страница 37

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

К досаде Джульет, прошло целых четыре дня, прежде чем Мюррей снова с ней связался.

Ее недовольство имело несколько причин. Во-первых, хотелось узнать, что выяснил детектив и удалось ли выяснить вообще что-нибудь. Во-вторых, после довольно дружеского общения у Янча она рассчитывала, что Мюррей начал воспринимать ее как помощницу. И наконец, Джульет надеялась, что он по крайней мере перестанет ее подозревать.

Хотя вежливый человек на его месте дал бы знать, что не может думать ни о чем другом, кроме ее неординарной красоты и магнетической личности.

Джульет, конечно, могла бы и сама позвонить, но что-то заставляло ее колебаться. И она с раздражением сознавала: причина в том, что она «девчонка». Девчонки первыми не звонят мальчишкам, это мальчишки должны звонить девчонкам. Древнее табу, вбитое еще в детстве ее няней Мэгги, не потеряло силы. На более сознательном уровне действовали иные запреты: его роль официального следователя и ее — свидетеля (если не подозреваемой). Поэтому право выбора оставалось за ним — общаться или нет.

И разве ему не о чем больше думать, кроме ее неординарной красоты?

Но в эти четыре дня ей и самой было чем заняться. Рут снова попросила подругу посещать репетиции (в студии Янча занимались со вторника по субботу), но Джульет, как ни подмывало ее пойти, сослалась на нездоровье и осталась дома лечить неистребимую простуду, которую подцепила в репетиционной номер три. В пятницу она послала Эймс сбегать в библиотеку и взять все, что найдется по салонным играм начала девятнадцатого века и правилам дуэлей. В восьмой главе ее герои играли в «спекуляцию», [11]и Джульет намеревалась проверить, все ли правильно написала. А дуэльный кодекс представлял интерес потому, что все шло к поединку: лорд Морекамб собирался вызвать сэра Эдварда Райса. Ей надо было подготовиться на тот случай, если Райс примет вызов.

Сама она не вылезала из постели. Провела в ней все выходные и, кроме всего прочего, узнала, как писать «картель», то есть вызов (излагать кратко, избегать сильных выражений, указать причину обиды и почему долг не позволяет оставить ее без внимания, назвать имя секунданта и потребовать определить место и время).

Джульет с удивлением обнаружила сходство между старой «спекуляцией» (смысл которой заключался в приобретении ценностей) и современной игрой в «монополию». После короткого дождя наступила жесточайшая жара, так что и пребывание в четырех стенах не показалось ей большой жертвой. Вечером в воскресенье, к несказанной радости Джульет, она перестала чихать. Но как-то не так почувствовали себя ноги. В понедельник утром она ощутила зуд и поставила диагноз — грибок. Съела на завтрак баночку йогурта. Еще одну на ленч. Скрестила на счастье пальцы. А заодно и ступни.

Между тем «Таймс» опубликовал некролог по поводу кончины в пятницу Антона Мора. Читать было горько и больно. Официальная формулировка «Смерть наступила в результате несовместимости препаратов» лишь усиливала ужасный смысл следующей фразы: «Ему было всего девятнадцать». Далее следовал длинный список заслуг покойного и еще более длинный — переживших Антона родственников. Джульет машинально перевернула страницу и стала читать субботний кинообзор. Но в воскресенье, как иногда случается, журнал напечатал некролог во второй раз, и Джульет снова споткнулась о тот же самый текст. Рядом была помещена статья балетного критика о том, насколько рискованна и напряженна жизнь танцовщика. Автор перечислял несколько случаев гибели балерин от анорексии и громких самоубийств танцовщиков-мужчин, явно намекая, что и с Антоном могло произойти то же самое. Иногда Джульет казалось, что ей лучше сбежать в девятнадцатый век, где мертвые уже давно умерли.

Рут звонила несколько раз в день. Слоняющаяся в вестибюле студии толпа репортеров и папарацци в пятницу еще увеличилась. Вечером один из журналистов умудрился проследить хореографа до самого подъезда ее дома, другой раздобыл не указанный ни в каких справочниках номер ее телефона. Еще один сфотографировал, когда утром в субботу она садилась в такси. Интернет с готовностью откликнулся дикими слухами и намеками. Рут теряла голову: название «Большие надежды» появлялось на страницах газет снова и снова и приобретало скандальный оттенок — хореограф опасалась, что никто не сможет и не захочет даже попытаться судить о постановке как о явлении искусства. Но несмотря на царившую вокруг кутерьму, работа двигалась. И вот в воскресенье, когда у Рут появился наконец шанс немного отдохнуть, на пороге возник детектив Лэндис.

— В десять утра, — жаловалась она Джульет, позвонив ей сразу после его ухода. — Без предупреждения. Неужели было трудно позвонить?

Памятуя, что ей нельзя признаваться в знакомстве с Мюрреем, Джульет промолчала.

— Что ему было надо? Он тебе что-нибудь сказал?

— Сказал? Нет, только спрашивал. Спрашивал об Антоне: почему я его взяла, кому он нравился, что не любил, как среагировал Грег, когда я сообщила ему о канифоли, и так далее. — Рут зевнула. — Господи, даже кофе не успела допить! — И снова зевнула во весь рот. — Я тебе говорила, что Янч планирует организовать поминальную церемонию? А тело Антона отправляют на самолете домой.

— Нет, я не знала.

— Церемония состоится через неделю, в понедельник. Кое-кто из труппы будет танцевать.

— Должно быть интересно, — рассеянно ответила Джульет, а сама подумала: почему же Лэндис не зашел к ней? Неужели в самом деле считает ее преступницей? — Как дела у Харта?

— О, настоящий демон! — Голос хореографа взлетел на несколько нот. — Не представляла, что у него такие способности. Харт по-настоящему… — Рут запнулась, подыскивая слово, — …одержим.

— Вот как? Замечательно, — машинально отозвалась Джульет, хотя что-то в тоне подруги ее поразило. Она попыталась разобраться, в чем дело, но разговор продолжался, и впечатление слабело.

— А Электра?

Голос Рут стал обычным, потеряв непривычную восторженность.

— Электра… не знаю… очень уж рассеянна… работает хорошо, но у меня такое впечатление, что ее мысли где-то далеко.

— Жаль, — согласилась Джульет и вежливо поинтересовалась, как остальные: Райдер, Лили, Викторин, Олимпия. Однако Рут теперь занимали только звезды, и думала она только о «Больших надеждах».

— Вроде ничего, — буркнула она. — Как будто нормально. Хотя какое теперь «нормально»? Балетная труппа — это… вроде большой семьи. И такое событие, как смерть Антона, на какое-то время выбивает всех из колеи. Жизнь продолжается, но люди теряют кураж. Сама почувствуешь, если заглянешь на неделе, — добавила она.

Но Джульет ничего не обещала. У нее сложилось впечатление, что с постановкой все нормально, и ее саму ждала неотложная работа. В выходные она с удовольствием занималась исследованиями — ей всегда нравилось узнавать что-то новое — и теперь предвкушала, как завтра сядет за стол и использует в романе некоторые из полученных сведений. Что же до странных обстоятельств смерти Антона, этим делом занимается полиция. Ее укололи слова Мюррея «нечего строить из себя частного сыщика». Так что она почла за лучшее побыть пока просто Анжеликой Кестрел-Хейвен.