Убить Бин Ладена - Олег Якубов Страница 37

События развивались стремительно и самые мрачные прогнозы Шамс-ад-Дина стали сбываться буквально на глазах Закира. Каплей, переполнившей чашу терпения, стало заявление Усамы Бин Ладена о том, что убийство любого американца, будь то военный или гражданский, является долгом каждого правоверного мусульманина. Учитывая отношения между Саудовской Аравией и США, такое заявление просто не могло остаться без последствий — Усаме, в самых нелицеприятных выражениях, было предписано выметаться из страны в 24 часа.

И все же, перед самым отъездом, он почтил муллу своим вниманием. Для Закира приглашение Усамы было неожиданным и тем более значимым и приятным, что вспомнил он о нем в весьма сложный для себя момент. Аудиенция продолжалась недолго, на обстоятельные встречи просто не оставалось времени, поэтому Усама, хотя был несравненно любезнее, чем при первой встрече, говорил отрывисто, коротко.

— У нас есть деньги, много денег, миллионы. У нас есть идеи, которые дороже любых миллионов, — вещал Усама. — Нам нужно только время, чтобы объединить наши силы по всему миру. И тогда мир поймет, с какой силой он столкнулся. Всемирный халифат — это не утопия, это реальное, и единственно возможное политическое устройство. И тот, кто не понимает или не хочет признавать этого, будет сметен с нашей дороги, как ненужный мусор, мешающий идти вперед и очищать землю.

— Я хочу, — продолжил он после небольшой паузы, резко меняя тему разговора, — чтобы вы, уважаемый мулла, встретились с некоторыми нашими молодыми сподвижниками. Несмотря на молодость, это преданные идее всемирного халифата люди, но горячность, свойственная возрасту, иногда лишает их возможности оценивать ситуацию реально, в связи с чем у них возникают трения с другими, скажем так, более умудренными жизненным опытом, членами движения. Разберитесь, в чем там дело. Не сомневаюсь, что ваша мудрость и богатый жизненный опыт сослужат добрую службу. С подробностями вас ознакомит Шамс-ад-Дин, а мне пора. Не знаю, где произойдет наша следующая встреча, но твердо верю, что она будет проходить в более благоприятных условиях. Да храни вас Аллах, — заключил Усама.

Закиру хотелось остаться одному, как следует все обдумать. Слова Бин Ладена просто потрясли, иначе и не скажешь, даже его, человека, приучившего себя не поддаваться никаким эмоциям, руководствуясь лишь холодным расчетом. Но сейчас, и он сам вынужден себе в этом признаться, Закир находился в смятении. Отчетливо, будто вчера это было, припомнились ему слова генерала Элиэзера Бен-Яакова, который предвидел угрозу третьей мировой — террористической войны, и он не мог не восхититься теперь прозорливостью старого разведчика. Впрочем, долго предаваться эмоциям времени не было — следовало поторопиться на встречу с Шамс-ад-Дином.

«Сердце-вещун», невольно вспомнились Закиру эти слова, которые так часто повторяла в свое время мама Сима. Да и как было не вспомнить, когда Шамс-ад-Дин заговорил с ним о земле, которую разведчик покинул много лет назад. Приближенный Бин Ладена поведал, что в Центральной Азии создана весьма перспективная исламистская организация, ставящая своей целью свержение существующего строя. Настрой у них самый решительный и они не остановятся даже перед вооруженным переворотом и физическим устранением лидеров государства. Все бы хорошо, но внутри организации за последнее время наметился раскол. Ничего нового — элементарная борьба за власть, разделение сфер влияния, стремление отхватить от пирога власти кусок побольше. Вполне возможно, ко всему примешались и меркантильные интересы. Большинство из лидеров новой организации сейчас находятся за границей, там они пока мало кого интересуют. Было бы неплохо, если бы мулла вышел с ними на связь, на месте во всем разобрался, а может быть, сумел предостеречь от необдуманных поступков. Им надо внушить мысль, считал Шамс-ад-Дин, что неудавшаяся попытка переворота приведет к неизбежному краху всей организации и нанесет мощнейший удар по всему делу всемирного джихада. А посему нужно тщательно подготовиться. Собрать будущих воинов и провести их через лагеря боевой подготовки, которые продолжают действовать в Афганистане, укрепить вновь созданное движение организационно, исключив полностью все внутренние распри.

— Одним словом, им следует помочь, — завершил Шамс-ад-Дин. — Сейчас они собираются в Турции, как раз для решения своих насущных вопросов. Конечно, будут просить денег, — ухмыльнулся он, — как же без этого: Некоторую сумму вы им смело можете пообещать, без помощи мы их не оставим. Мы специально делаем так, чтобы деньги они получили именно от вас лично. Как говорится, кто платит, того и уважаем. Надо только убедиться, что эти деньги действительно пойдут на обучение боевиков и на укрепление самой структуры, а не осядут в карманах лидеров организации. Не исключаю вероятность того, что вам понадобится поездка в Центральную Азию. Рискованно, конечно, но заготовленные для вас документы, безупречны. Особенно беспокоит нас фигура узбекского лидера, — подчеркнул Шамс-ад-Дин. — Он повсюду трубит об угрозе безопасности его страны, исходящей от исламского мира, и тем для нас опасен. Изучить обстановку на месте было бы весьма полезно и кто, как не вы, уважаемый мулла, лучше всех с этим справится. Да, и вот еще что. В организации есть человек по имени Аскар Абдурасулов. По возрасту он моложе всех, но его влияние на остальных нам представляется странным. Не хочу навязывать своего мнения, но мне его роль представляется достаточно странной. Приглядитесь к нему. Учтите, что полномочия вам предоставляются самые широкие, практически неограниченные. Так что действуйте по своему усмотрению.

Во время беседы, которая длилась около двух часов, Закир под различными благовидными предлогами пытался выяснить, куда сейчас направится «штаб» Бин Ладена во главе с мятежным лидером, но Шамс-ад-Дин умело уходил от ответа, отделываясь вроде бы многозначительными, но на самом деле лишенными какой бы то ни было конкретики намеками. На том они и расстались.

«Клубок змей», так назвал их про себя Закир. Они и впрямь напоминали ему ядовитых пресмыкающихся, беспрерывно строящих друг другу козни, погрязших в распрях, жестоких и часто неуправляемых. Двое из них, стоявшие по сути во главе организации, — Юлдаш Тахиров и Хаджи Джумаев, оба родом из Ферганской долины, уже успели пройти школу террористических лагерей боевой подготовки в Афганистане.

Малообразованные, но чрезвычайно опасные, они были готовы на любые самые решительные действия и уже не раз проявляли свою неуправляемую жестокость. Их молодой земляк Аскар Абдурасулов по кличке Конбулат, мнивший себя никак не меньше, чем министром иностранных дел в будущем халифатском правительстве, полностью соответствовал характеристике, полученной Закиром от Шамс-ад-Дина. Обладающий достаточной эрудицией, способный грамотно и даже образно излагать свои мысли, внешне неизменно приветливый и приторно улыбающийся, Конбулат и впрямь выделялся среди своих угрюмых сподвижников. Поговорив с ним несколько раз, Закир понял, что Аскара пожирает изнутри непомерное, до гипертрофированных размеров раздутое тщеславие, неутоленное желание держать все тайные нити заговора в своих руках. Он, видно, давно и прочно прикинул на себя «сутану» «серого кардинала». Мулла решил сыграть на этих струнах, полагая, что, постоянно и умело подкидывая дрова в огонь тщеславия, сможет сделать из Конбулата ценного информатора. Бахвалясь своей осведомленностью, Аскар не очень-то хранил чужие секреты. Ему куда важнее было дать понять окружающим, что для него, Конбулата, никаких секретов не существует и существовать не может. Что и говорить, бесценный источник информации для разведчика! К тому же сознание того, что с ним вот так запросто общается эмиссар самого Бин Ладена (Закир не счел нужным скрывать этот свой статус) возвышало Аскара в собственных глазах, приятно грея его непомерное самолюбие. Он совершенно недвусмысленно дал понять новому гостю, что здесь, в Стамбуле, со дня на день должны произойти события поистине исторического значения и руководить ходом событий, конечно, незаметно, исподволь, как опытный кукловод, будет именно он, Конбулат. Закир согласно кивал, на словах признавая за молодым хвастуном такое право и тот, поощряемый пониманием муллой всей его значимости, распалялся еще больше.