Смерть не берет выходных - Наталья Берзина Страница 37

Острые колючки чилима впивались в ноги и тело. Кровь сочилась алыми ручейками, стекала на усыпанный чилимом каменный пол склепа. Да, он прав, этот ужасный человек, они будут умирать долго, вода каплями стекает по выложенной камнем стене, у них много еды, ведь чилим внутри очень вкусный. Да только как добраться до сладкого ядра? Острые колючки не откусить. Изрезаны в кровь губы и десны, силы на исходе. Израненными руками не раскопать огромную гору чертового ореха, что завалила дверь, да и дверь не открыть. Замурована. Холодно. В абсолютной темноте, нет ни дня, ни ночи. Сколько они здесь? День? Неделю? Месяц? Каждое движение причиняет боль. Кажется, что кровь вытекла вся, по капле, но, стоит шевельнуться, новые колючки впиваются в тело. Окровавленными пальцами Януш тронул ее лицо, нашел изрезанные губы, вложил ядрышко водяного ореха. Ненавистный чилим. Нет, Чилим — это прозвище Януша. Наташа уже не может двигаться, исчезла даже боль. Она уже даже не может любить. Не может ненавидеть. В сердце осталась только щемящая тоска по нему, такому близкому и родному, единственному, настоящему мужу. Он уже почти не говорит, только невнятный шепот порой срывается с его уст. О, как сладки были эти губы, как восхитительно было целовать их! А теперь они распухшие и окровавленные, он постоянно разгрызает для нее твердые плоды. Холод забирается все глубже, уже совершенно онемели ноги. Януш сумел раскопать глубокую яму, и теперь она голая сидит не на рвущих тело орехах, а на каменном полу. Эти камни забирают последнее тепло из ее израненного тела. Уже нет сил даже на то, чтобы разжевать сладкое ядрышко ореха, она просто пытается его рассосать.

Холод, холод и темнота. Рядом остывает тело ее мужа, его больше нет. Его душа теперь на небесах. Ожидает ее. Что ж, ждать ему недолго. Любимый, я иду к тебе…

Яркий свет проникает прямо в мозг, боль разрастается в глазах, но свет приносит тепло, она начинает чувствовать руки, может даже пошевелить пальцами. Она умерла, только почему такой красный свет, или она в аду?

Широко распахнув глаза, Наташа обвела взглядом комнату, не понимая, почему она здесь. Она помнит, как умирала, обескровленная, замерзшая на каменном полу темницы. Как она очутилась снова в своем доме, в собственной постели? Ее муж остался там, в жутком сводчатом подвале. И нет на свете силы, способной вернуть его в этот мир. Она хорошо помнит, как с них сорвали одежду, как болтался на его крепкой шее солдатский медальон на прочной цепочке. Павел? Что случилось с Павлом?! Страшная мысль пронзила ее. Наташа вскочила с постели, часы показывали половину седьмого. Набросив на плечи халатик, бросилась к Павлу. Вбежав в дом, поднялась в спальню… Павел спокойно спал, разметавшись на широкой постели. На могучей, поросшей густыми, начинающими седеть волосами груди поблескивал солдатский медальон.

Без сил Наташа опустилась в кресло. Сон, переплетенный с явью. Тревога за дорогого для нее человека, разом, будто тяжелый камень, навалились на нее. Слезы сами собой полились из огромных глаз. Она даже не заметила, как Павел проснулся и, опустившись рядом с ней, нежно гладя волосы, пытался ее успокоить.

— Ну что случилось, Наташенька? Все уже прошло, не думай ни о чем. Успокойся, милая, не плачь. Больше ничего страшного не будет. Все позади.

— Мне приснилось, что нас заточили в подземелье, что ты там умер. Я так ясно видела, как все это происходило, что, даже проснувшись, испугалась за тебя, за себя, за нас… Прости, что я тебя разбудила. Сон был очень страшный.

— Расскажи, что это был за сон.

— Мы скакали по лесу, верхом, по узкой, почти незаметной тропе. На реке нас должны были встретить ладьи с купцами. Младшая сестра Януша была замужем за ярлом Ингваром, была надежда добраться до моря, пересечь его и найти пристанище в северной стране. Януш сговорился с купцами, что ходили в Ригу. Мы мчались, меняя коней, уже был виден берег, когда нас нагнали. Чилим выхватил саблю и бросился на преследователей, но их было много, слишком много. Я, как Стефания, обнажив корд, не подпускала к себе никого. Януш вертелся в седле, как юла, сабля сверкала в его руке, будто разящая без промаха молния. Один за другим падали враги, но доставалось и ему. Он пытался прорваться к одинокому всаднику в синем, шитом золотом плаще-велеисе, но так и не смог. Дулебский, видя, что теряет людей, велел стрелять из луков. Несколько стрел вонзились в незащищенные руки и ноги Януша, он стал быстро терять силы. Наконец, его схватили, Стефанию сбили с коня и связали. Поверженного на землю Януша долго избивали. Затем их, связанных, привезли обратно в палац. Рассвирепевший магнат очень быстро придумал нам кару. Нас, раздев донага, бросили в склеп и завалили чилимом. Там мы и погибли. Только Януш был похож на тебя. Мы умирали очень и очень долго. Все тело было изрезано колючками, а ты разгрызал колючие орехи, чтобы накормить меня. А потом ты… ты умер и я следом. Вот.

— Наташа, тебе, наверное, не стоит читать мои книги, особенно на ночь, ты слишком впечатлительна.

— Это не книги, Павел! Разве не может быть так, что разгадка приходит во сне?

— Может, если долго и напряженно думаешь. Ты когда идешь на свою поляну?

— В девять, мы с детьми встречаемся возле замка.

— Тогда я пока сварю кофе. Ты позволишь и мне поучаствовать в ваших поисках?

— Конечно! Я буду только рада, если вы к нам присоединитесь. Может, я пока приготовлю завтрак? Время у нас есть.

— Это было бы замечательно.

За завтраком Павел внимательно поглядывал на Наташу, а потом вдруг неожиданно сказал:

— Наташа, ты постоянно сбиваешься то на «ты», то на «вы». Давай лучше переходи-ка окончательно на «ты». И мне и тебе так будет удобнее. Я ведь это уже не раз тебе предлагал.

— Не знаю, мне все же как-то неловко. Может быть, потом. Позже.

— Ладно, настаивать не буду. Позже так позже.

— Ты готов к этому? — понурившись спросил Трилиус.

— А ты уверен, что ничего другого сделать нельзя? — не поворачиваясь, уточнил Воин.

— Есть только такое описание. Другого я не нашел. У меня есть драгоценная Книга, добытая самим Олегом, но прочесть ее я не могу. Она написана языком, что был еще до Забвения. Если хочешь, я расскажу, как Олег добыл эти драгоценные книги. Очень давно маг и великий отшельник со своими друзьями и побратимами…

— Трилиус, ты забываешь, от чего зависит продолжительность твоей жизни, — грубо оборвал его Воин.

— Воин, ты тоже рискуешь! Он может никогда не вспомнить тебя! Если удастся, он станет Другим. Его жизнь потечет по пути, предначертанному самим Родом. Над ним даже Числобог будет не властен. Не боишься, что однажды тебе придется погибнуть от его руки?

— Маг, не стоит меня запугивать, Род не позволит ему, возрожденному, стать на сторону Чернобога, а встречи с Ящером я не боюсь. Числобог никогда не ошибается в отношении смертных, придет и мой черед. Но я хочу, чтобы он жил, яро, дерзко, смело, как должен настоящий муж. Давай, Трилиус, начинай, не тяни, он уже совсем плох. Даже губы чернеют.