Во власти мракобесия - Андрей Ветер Страница 38

– Пока нет, Борис Николаевич.

– Ищите, – угрюмо произнёс Ельцин. – Надо найти. Нужен хороший человек, чтоб не получилась такая же петрушка, а то, понимаешь, государство – курам на смех… Главный законник – вор… Проморгали…

– Борис Николаевич, важно, что вы разобрались в этом деле, – и Коржаков хитро улыбнулся, – а уж мы свою работу знаем…

Начальник СБП сдёрнул с себя пелену воспоминаний и посмотрел на Смелякова.

– Ты ведь работал с прокурорскими? – спросил Коржаков. – Подумай, кого можно предложить взамен Ильюшенко. Но только смотри – чтобы абсолютно «чистый» был.

Виктор неуверенно пожал плечами. «Чёрт его знает, на кого нынче можно положиться. Так всё перемешалось. Никакой надёжности. Люди сильно изменились». После долгой паузы Смеляков наконец сказал:

– Мне кажется, что такая кандидатура есть.

– Есть? Кто?

– Пономарёв Геннадий Семёнович, бывший прокурор Москвы.

– Так его же сняли! Ильюшенко ведь совсем недавно, вот-вот только, в марте уволил Пономарёва по указанию Ельцина, в связи с убийством Листьева.

– Знаю, – согласился Смеляков. – Это была большая кадровая ошибка. И я, и мой заместитель знаем Пономарёва как исключительно честного и принципиального человека.

– Да-с… – Начальник СБП озадаченно потёр лоб. – Ты представляешь, как это будет выглядеть? Только что сняли – и тут же повышение?

– Ну и что? Наоборот, президенту это только в плюс. Да, он снял Пономарёва, но потом разобрался и исправил свою ошибку…

– Сверхавантюрный план… А Пономарёв не обижен? На президента? Сняли-то его незаслуженно. Нет, думаю, что Пономарёв всё-таки не согласится. Но ты попробуй…

После этого разговора сотрудники СБП несколько раз встречались с Пономарёвым, уговаривали его вернуться. Всё напрасно. Геннадий Пономарёв был непреклонен. Даже от предложения стать заместителем генерального прокурора он отказался.

– Я отлично представляю себе нравы, которые царят в Кремле, – объяснил он. – Нет, карманным прокурором я никогда не был и стать уже не смогу. А другой там не нужен.

– Геннадий Семёнович, – уговаривал Виктор, – но ведь надо кому-то руководить прокуратурой. Нельзя же туда откровенного лизоблюда сажать. Это будет катастрофа. И без того дела из рук вон плохо идут, а если кресло генерального займёт сволочь какая-нибудь…

– А нормальному человеку там делать нечего. Всё равно сломают. Да и не найти сейчас нормального в нашей системе… Впрочем, за одного человека я могу поручиться. Это Юрий Ильич Скуратов, директор НИИ проблем укрепления законности и правопорядка генпрокуратуры. Кстати, член коллегии ГП.

– Скуратов? – переспросил Виктор, пытаясь вспомнить.

– Больше никого не порекомендую. Но только вы не хуже меня знаете, Виктор Андреевич, что задавить, смять, превратить в куклу сегодня можно любого…

В конце мая, когда уже вовсю жгло почти настоящее летнее солнце, Смеляков встретился с Гусинским в ресторане гостиницы «Балчуг».

– Должен сообщить вам одну очень неприятную вещь, – угрожающе начал банкир. – Речь идёт о Ельцине. У Бориса Николаевича очень тяжёлое положение. Это крайне печально… Мои аналитики провели тщательное исследование и пришли к выводу, что у Ельцина практически нет шансов выиграть выборы.

– И потому вы так огорчены?

– Поймите, у меня работают серьёзные специалисты, аналитики высокого уровня, – многозначительно сказал Гусинский. – Их выводы предназначены не для широкой общественности, а для меня. Мне не нужны сплетни, меня интересуют факты, потому что они связаны с моим бизнесом. Виктор Андреевич, вы понимаете, о чём я говорю?

– Разумеется, понимаю.

– Вы зря улыбаетесь. Сейчас любезности ни к чему.

– А я и не улыбаюсь. Вы остаётесь верны вашей режиссёрской профессии – видеть то, что вы хотите видеть.

– Ладно, не улыбаетесь… Это так… Фигура речи… Но поймите, что всё, что я прочитал в отчётах, очень неутешительно. Как только Ельцин теряет власть, можно будет поставить крест на рыночной экономике в России. Это не может радовать ни меня, ни кого другого из предпринимателей.

– Владимир Александрович, а вам не кажется, что вы внесли свою лепту, и очень немалую, в то, чтобы Ельцин предстал перед народом в нынешнем облике?

– Виктор Андреевич, не будем передёргивать. НТВ критикует Бориса Николаевича за дело. – Банкир погрозил указательным пальцем. – Критикует ради того, чтобы положение в стране исправилось. Но речь сейчас не об этом. Ельцин не выиграет выборы сам по себе. Ему нужна поддержка, основательная информационная поддержка. Моё телевидение может предоставить ему такую поддержку. И не только может, я готов предоставить эту поддержку… Более того, я готов принять участие также в финансировании предвыборной компании Ельцина. Но для этого мне нужно восстановить моё доброе имя. Мне необходимо вернуть расположение Бориса Николаевича.

– Владимир Александрович, вы говорите, что готовы поддержать президента, но вы, насколько мне известно, поддерживаете связь и с коммунистами, хотя боитесь пустить их во власть.

– А я и не скрываю. Я ни с кем не теряю контакт. У меня есть надёжные мосточки. Это бизнес. Я стараюсь со всеми поддерживать хорошие отношения: и с коммунистами, и с президентской командой. Жаль вот, что лично с Борисом Николаевичем у меня нет соприкосновения. Но я буду стараться. И если не получится вернуть его расположение через вас, то я буду искать другой вариант. Поверьте, связи у меня обширные.

– Не сомневаюсь.

Гусинский подался вперёд и выразительно зажестикулировал:

– Я запустил механизм, люди уже работают. Жора Сатаров, кое-кто ещё. Многие уже просили за меня семью президента. Многие!

– Вашу бы энергию, Владимир Александрович, да в нужное русло направить.

– Вы не понимаете! Такими людьми, как я, бросаться нельзя. Нас немного. Нас очень немного. Но без нас власть не выстоит. Мы нужны президенту, как воздух! Власть проявляет неуверенность, слабость. Это дистрофия, а не власть! Власть нуждается в деньгах, и я понимаю это лучше других…

– Стало быть, вы хотите оказать поддержку Ельцину?

– Хочу, – ответил Гусинский спокойно и уверенно.

– И при этом сотрудничаете с коммунистами?

– Во-первых, я обязан подстраховаться. Я не желаю терять моё положение. А я потеряю его – да и другие тоже потеряют всё, – если президент проиграет выборы. В конце концов, какие у вас ко мне претензии? Или у нас не демократия? Разве я не могу общаться, с кем хочу?.. Раньше надо было думать! Вы упустили этот процесс! – Он возмущённо бросил вилку, и она звонко ударилась о тарелку. – Вы упустили время! А я не желаю терять ни минуты. Наша задача – взять средства массовой информации в свои руки, иначе власть от нас уплывёт.

– От вас лично?