Суд Джульетты - Марина Рощина Страница 38

— Значит, передашь, когда вернется. О’кей?

Аня положила факс на стол Андрея и для верности придавила его тяжеленным «Словарем синонимов русского языка». Она машинально пробежала глазами содержание, и, хотя послание было на английском, ее знаний вполне хватило, чтобы прочитать:

«На Ваш запрос сообщаем, что все права на использование и дальнейшее распространение оборудования для упаковки продуктов питания компании «SuperPac» переданы нашему эксклюзивному представителю фирме «Пола». С вопросами и предложениями обращаться по адресу… С уважением, управляющий компании «SuperPac» мистер Джереми Спейзер».

Интересно, зачем это Ветрову понадобилось упаковочное оборудование «SuperPac»? Может, решил забросить репортерство и податься в бизнесмены? Что ж, как говорится, Бог в помощь, хотя в мире журналистики его будет очень не хватать.

1

Утомленные солнцем пленники города безуспешно искали спасения от июньского зноя в густой тени парков и искусственной прохладе кондиционированных магазинов и кафе. Выпрыгнув из раскаленного чрева трамвая, Аня Старцева устремилась в Историческую библиотеку, и, как оказалось, не прогадала. Полутораметровые кирпичные стены здания, построенные в позапрошлом веке, надежно сохраняли живительную прохладу внутри помещений в самый невыносимый солнцепек без помощи всемогущих кондиционеров. Народу в залах было совсем немного, основные клиенты — студенты и аспиранты — разбежались на каникулы, и за столами сидели только неудачники, умудрившиеся завалить летнюю сессию, и несчастные абитуриенты, готовящиеся к добровольной экзекуции в виде вступительных экзаменов.

Удовлетворить любопытство Ветрова оказалось проще простого: ему зачем-то понадобилась информация о количестве проживающих в Смоленской губернии в 1875 году с полной демографической выкладкой, и библиотекарь из справочного отдела быстро подобрала нужные сведения. Другое дело часовня, которая подобно своим прихожанам ревностно оберегала свою тайну. Аня перелопатила горы книг по истории архитектуры, всевозможные церковные календари и справочники, пересмотрела десятки фотоальбомов, иллюстрирующих достопримечательности Москвы и ее окрестностей, и даже зачем-то залезла в учебник по проектированию церквей. На слове «абсида» споткнулась и пошла в местную закусочную. Попивая холодную минералку, она думала о том, как неплохо было бы сейчас оказаться где-нибудь на пляже в Серебряном Бору, вместо того чтобы копаться в заумных книжках, где что ни слово, то сплошная абсида. И самое печальное — она по-прежнему плохо представляет себе, что, собственно, ищет. В глубине души девушка надеялась, что, раздобыв сведения о часовне, сможет узнать и об общине, а значит, и о ее наставнике, которому — в этом Аня была абсолютно убеждена — многое известно об убийстве Насти Полуниной. Да и Андрей поддержал, назвав этот путь перспективным.

Ни в какой Серебряный Бор она, конечно, не поехала. Как миленькая поплелась на рабочее место и тут же была вознаграждена за терпение и труд. В монографии какого-то ученого, задавшегося целью описать все старообрядческие храмы на территории России, она нашла небольшое упоминание о часовне в Иванькове. Как оказалось, построена она в 1802 году на деньги купца И.В. Варфоломеева и принадлежала общине старообрядцев Филипповского толка. Больше ничего, за исключением маленькой сноски, в которой выражалась благодарность Станиславской М.П., старшему научному сотруднику Музея древнерусской архитектуры, за помощь и предоставленные материалы.

Аня Старцева, к стыду своему, имела весьма смутное представление о старообрядцах, основанное большей частью на репортажах о семье староверов Лыковых, которые регулярно печатались в «Комсомолке» в конце восьмидесятых века двадцатого, и потому знакомство с М.П. Станиславской могло оказаться для нее очень полезным.

За помощью Аня вновь обратилась к библиотекарше, и та, в глубине души проникшаяся симпатией к охочей до знаний студентке, с удовольствием помогла. Оказалось, что музей размещается совсем рядом, на Покровке, всего-то в пятнадцати минутах ходьбы. Взглянув на часы, Аня подумала, что поиск номера телефона Станиславской займет никак не меньше пятнадцати минут и потому разумнее поехать в музей прямо сейчас и во всем разобраться на месте. Кроме того, отказать по телефону гораздо проще, сославшись на нехватку времени и невозможность встретиться именно сегодня, в то время как репортер Старцева была решительно настроена прояснить тему как можно быстрее.

У Ани не было решительно никаких предчувствий, когда она со всех ног бежала в музей, сражаясь с жарой, встречным людским потоком и светофорами, нахально подмигивающими исключительно красным. Просто давным-давно девушка поняла: если хочешь добиться чего-нибудь в жизни — не ленись доводить начатое до конца, другого способа праздновать победу или оплакивать поражение просто нет.

2

Могущественную силу «корочки» журналиста «Репортера» Аня оценила, оказавшись на проходной музея. Бабушка-вахтер только руками всплеснула, узнав, какая дорогая гостья к ним пожаловала, и расцвела так, словно Аня приходилась ей родной внучкой и нагрянула специально для того, чтобы побаловать пирожками любимую бабушку. Роль пирожков исполняла коробка шоколадных конфет, купленная специально для умасливания охраны. На вопрос: «На месте ли историк Станиславская?» — старушка только руками замахала: «Что вы, что вы, она так рано никогда не уходит!» — и вызвалась сопроводить Аню прямо на место, по дороге сообщив, что газету «Репортер» они с дедом очень уважают, и только ей одной и верят, и даже хотели как-то раз отправить благодарственное письмо за полезный совет, как быстро избавиться от икоты, да все руки не доходят, «так что ты уж, деточка, передай кому следует большое наше стариковское спасибо!». Аня смущенно улыбалась, поскольку к заслугам этим никакого отношения не имела. Но помалкивала, чтобы не испортить праздник растроганной старушке.

— А как зовут Станиславскую? — Юной репортерше насилу удалось вставить словечко.

— Маргарита Павловна.

Старушка мигом переключилась на интересующую Аню тему и предупредила, чтобы Маргариту Павловну не боялась, так как «она только с виду суровая, а на самом деле добрейшей души человек и держится прекрасно, а ведь какое горе пережила, страшно подумать. Теперь только одна работа ее и спасает».

Несколько озадаченная напутствием, Анна робко поцарапалась в дверь и рискнула открыть ее, только услышав: «Войдите!»

В своем воображении она рисовала Маргариту Павловну солидной дамой в строгом костюме, очках и с папироской, в окружении толстых старинных книг и пожелтевших от времени документов. Из всего придуманного в реальной Маргарите Павловне оказалась только сигарета, причем держала она ее зубами в уголке рта, словно какой-нибудь двенадцатилетний балбес, только вчера выучившийся курить и добирающий себе авторитета в глазах старших такими выпендрежными штучками. Да и сама Станиславская, в джинсах, застиранной маечке и с непокорными каштановыми кудряшками, больше смахивала на подростка, нежели на серьезного ученого, специалиста в области старообрядческой культуры.