Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу - Джорджетт Хейер Страница 38

– Ты о чем? – вспыхнула Маргарет. – Зачем мне с ним встречаться? Вы считаете, что я к нему неравнодушна только из-за того, что, в отличие от вас, не тороплюсь с выводами?

– Ладно, не кипятись. Между прочим, твой драгоценный Стрейндж пронюхал, что мы собираемся в полицию, и вчера поехал за нами. Я это для того говорю, чтобы в следующий раз ты при нем не распускала язык.

Серые глаза его сестры испуганно распахнулись.

– За вами? В Мэнфилд?

Питер кивнул.

– Не знаю, откуда информация, но он был явно в курсе.

Источник информации был Маргарет хорошо известен, и она почувствовала себя виноватой. Напрасно она что-то скрывает от родных. Под испытующим взглядом Питера она молча закончила обед и постаралась не оставаться с ним наедине до ужина. Это не составило труда – после обеда все отправились играть в теннис и оставались на корте почти до прихода гостей.

Маргарет замешкалась с переодеванием и спустилась в гостиную, когда там уже собрались гости. В комнате она застала полковника Экерли, обсуждающего с доктором проблему коклюша.

– Да, это, несомненно, коклюш, но вы вряд ли заразитесь, полковник, – объяснял мистер Рут.

Селия повернулась к Маргарет:

– Какая неприятность! У дворецкого мистера Экерли ребенок заболел!

– Все из-за кинотеатров, – проворчал полковник, пожимая руку Маргарет. – Я сто раз говорил, что нельзя таскать детей в кишащие микробами норы. Но моей экономке все как об стенку горох. Двое безголовых остолопов – и она, и ее муженек.

Доктор Рут залпом выпил коктейль.

– Не вижу особых причин для беспокойства. Все дети проходят через это, и ваш дом не исключение.

– Да, но теперь он обкашляет весь мой сад. Я всегда был против слуг с детьми, но здесь дал слабину и позволил им жить над гаражом. Вот что значит отходить от принципов. – Он поставил стакан и попытался скрыть раздражение. – Миссис Малкольм наверняка считает меня вздорным старым холостяком, не так ли?

– Вовсе нет, – возразила Селия. – Уверена, после ужина жизнь вам покажется намного приятнее.

Около десяти вечера в гостиную вошел Бауэрс. Вышедший из игры Чарльз стоял позади полковника и смотрел в его карты. Приблизившись к нему, Бауэрс тихо сказал:

– Месье Дюваль, сэр. Я провел его в кабинет.

– У вас нет пик, полковник? – быстро спросила Селия.

Полковник, нахмурившись над «болваном», разложенным перед ним Селией, посмотрел в свои карты.

– Господи, я бросил трефу? Спасибо, дорогая партнерша.

Он забрал трефовую карту и пошел в масть.

Третий игрок, казалось, витал в облаках. Полковник нетерпеливо воскликнул:

– Ходите же, Рут!

Доктор, смотревший на Чарльза, слегка вздрогнул.

– Простите, простите! Какая у нас масть?

Он положил карту и снова взглянул на Чарльза.

– А я не знал, что вы водите дружбу с Дювалем.

– Я бы не назвал наши отношения дружбой. Я был столь неосмотрителен, что купил у него картину, и теперь он из кожи вон лезет, чтобы сбыть мне еще одну. Хорошо, Бауэрс, я сейчас приду.

Чарльз последовал за дворецким в кабинет.

Художник стоял у окна, вглядываясь в темноту. Когда открылась дверь, он резко обернулся, и Чарльз увидел, что он очень возбужден.

– Вы позволите мне зашторить окно? – спросил Дюваль, как только за Чарльзом закрылась дверь.

– Как вам будет угодно.

– Меня не должны здесь видеть, – сказал художник, задергивая шторы. – В какой-то момент мне показалось, будто я слышу за собой шаги, но когда я обернулся, там никого не оказалось. Вряд ли за мной следили, однако лучше перестраховаться. Иногда я слышу какие-то звуки, но, возможно, мне только кажется.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – сухо осведомился Чарльз.

Художник подошел к нему вплотную.

– Там за дверью никого нет? Уверены? Нас никто не подслушивает?

– Нет.

Дюваль обвел взглядом комнату.

– Не нравится мне дом. Не знаю, где у вас тут лестница, но он имеет обыкновение, как призрак, взлетать по ступенькам и подслушивать сверху.

– Лестница находится в противоположной стороне дома, и там такие скрипучие ступеньки, что вряд ли кто-нибудь сможет бесшумно по ним взлетать. В доме только мы с вами, моя семья, слуги и трое гостей. Они играют в бридж в библиотеке.

– А эти трое, кто они? – подозрительно спросил Дюваль.

– Доктор Рут с женой и полковник Экерли.

– Я вас не задержу, – продолжил художник. – Я пришел попросить, чтобы вы убрали от меня своего жандарма. Скажите ему, что бедный Дюваль никому не опасен. В том, что я хожу в ваш сад, нет ничего дурного. Я должен туда ходить, хотя мне и страшно, очень страшно! Мне кажется, именно там я встречусь с Монахом. Я уже приоткрыл завесу. А ваш жандарм спугнул меня, и мне пришлось уйти, так и не раскрыв тайны. Умоляю вас, разрешите мне продолжить поиски!

– Мой дорогой друг! Я не могу допустить, чтобы вы рыскали в моем саду. Моей жене это не нравится. Предупреждаю вас, у меня есть пистолет, и я могу выстрелить, если у дома будут бродить подозрительные личности.

Его угроза не возымела действия.

– Но меня-то вы знаете и не станете стрелять в бедного художника. Нет-нет, я вас не побеспокою. Важно, чтобы жандарм не ходил за мной по пятам. Если за мной будут следить, как же я выполню свою миссию? А этот солдафон так топает, что его может услышать и кто-нибудь кроме Дюваля.

– Вы напали на след Монаха?

В полубезумных глазах художника появилось настороженное выражение.

– Я этого не сказал.

– В таком случае я не буду убирать свою ищейку.

– Но я же не делаю ничего плохого! Ни вы, ни все остальные не пострадают. Какое мне дело до всех вас?

– Послушайте, к чему эта таинственность? Вы же сами признались, что надеетесь встретить здесь Монаха.

Художник потер бровь.

– Иногда я и сам не знаю, что говорю. Я так скрытничаю, потому что не хочу, чтобы его встретил кто-нибудь другой. Это должен быть только я. Я столько лет ждал. Поначалу мне было наплевать – я был всем доволен. Но теперь я несчастен и считаю, что лучше один раз набраться смелости, чем влачить жалкое существование. У меня большой талант, и я не желаю всю жизнь оставаться неудачником. Лучше умереть! Да, я много размышлял об этом. Лучше смерть! Но я не хочу умирать, как тот, другой. Вот, посмотрите! Я вооружен.

Злобно усмехнувшись, он показал Чарльзу устрашающего вида нож.

– Он так нежно войдет между ребер! Когда в темноте послышатся шаги, я сожму в руке мой маленький ножик и соберу в кулак все свое мужество.