Убийственная лыжня - Йорг Маурер Страница 38

— Мы планируем неожиданно напасть на Рогге прежним способом, — произнес Вонг.

— Опять, — сказал Свобода. — Вы никогда не научитесь, друзья. Чтобы шантажировать кого-то на его должности, мне не нужно шприц-оружие. Такого легче припугнуть щепетильной информацией.

— А если у него незапятнанная репутация?

— Такой нет ни у кого. Мне по крайней мере ни один не встречался. Я собирал информации обо всех.

— И о Рогге тоже? Давай, выкладывай.

— Минуточку: наизусть я, конечно, не помню. Это уже совсем другой заказ. И стоить он будет совсем других денег.

— Тогда мы сделаем по-своему.

— Как хотите.

— Нам и на этот раз потребуется отвлекающий маневр. Не может ли господин решальщик проблем взять это на себя?

— У меня есть другие дела, вы у меня не единственные заказчики, — сказал Свобода. — Но я предлагаю сделку. Ты мне дашь точную схему твоего лазерного ружья. Это меня интересует, как эффективное оружие.

— Господин решальщик так спрятал оружие, что его сначала нужно найти. Но до сих пор его не нашли!

Свобода не выказал никаких эмоций.

— Иногда что-то просто срывается. Это уже включено в смету. Тогда я хочу знать еще кое-что: откуда ты стрелял? За это я, в свою очередь, помогу вам с повторным наступлением на генерал-лейтенанта фон Гуггельсбергера.

— С каким наступлением?

— Отвлекающее покушение, по методу лейтенанта Непомука фон Гуггельсбергера, 1823 года в битве при Брюнне. Непосредственный удар нанес штирийский фельдмаршал Лукачек, а у Гуггельсбергера была задача устроить только небольшую суматоху. Вы в школе это не проходили?

— Я ходил в школу в ГДР. Такой отвлекающий маневр там назвался — наступление Макаренко.

— Дай-ка я угадаю: по знаменитому отвлекающему нападению Юрия Макаренко…

— Алексея.

— Хорошо, я начерчу схему моего лазерного оружия, за это господин решальщик поможет нам в последний раз, — сказал Вонг. — Мое предложение для отвлекающего маневра: один из этих военных парапланеристов свалится на глазах Рогге.

Свобода закатил глаза:

— Опять он со своими насильственными акциями! Нет, мы этого делать не будем. Во-первых, я противник таких вещей. И во-вторых, мы не будем делать второй раз то же самое. Полиция любит искать образцы. Я прямо вижу перед собой одного такого профайлера. Если он найдет образец, то будет доволен. А мы не хотим видеть довольную полицию. Мы хотим видеть совершенно растерянную полицию.

— Как господин решальщик собирается действовать?

— Это я еще должен обдумать. На это еще есть пара дней.

Сильный стук в дверь вспугнул двух интриганов. Вонг бросился к двери и спросил пароль дня.

— Парапланеризм, — послышался торопливый ответ снаружи. Вонг открыл, и вошла Шан.

— Какой-то идиот совершил покушение здесь совсем недалеко, — сказала она, запыхавшись, по ней было видно, что последние несколько сот метров она бежала.

— Где? — спросил Свобода спокойно.

— Я не все поняла. Группа местных жителей стояла рядом, они об этом говорили. Они говорили на сильном диалекте, но я уловила, что они говорили о Шахене, об искусственно организованном сходе лавины и о пятидесяти заваленных снегом.

— А что в этом плохого? — проворчал Свобода. — Я имею в виду, для нас? Мне очень жаль заваленных снегом, но чем больше покушений будет происходить здесь в городе, тем лучше для нас и вашей заявки. Чем больше пострадает репутация этого места, тем больше станут ваши шансы.

— Я не знаю, — сказал Вонг. — Больше покушений означает большее присутствие полиции. А это болезненно затрагивает наши планы с Рогге. Тогда нам будет совсем не подобраться к нему.

— Совсем наоборот, — сказал Свобода. — Чем больше присутствие полиции, тем спокойнее можно действовать. Полиция ведь всегда думает, что она одним только своим присутствием парализует активность. Это логическое заблуждение нужно использовать, друзья.

— Дорогая Шан, — произнес Вонг на диалекте минь-ю. — Этот австрияк мне уже действительно начинает действовать на мозги.

— Мне уже давно, — сказала Шан, тоже на диалекте минь-ю.

Она сказала это таким тоном и с улыбкой, как будто произнесла: «Дорогой, не хочешь ли еще чашечку чая?»

Карл Свобода знал людей. Именно когда эти двое говорили на минь-ю и так любезно обращались между собой, они слегка переигрывали со своей любезностью. Они преувеличивали, они не были хорошими актерами. Осторожно, подумал Свобода, будь особенно внимательным.

— Господин бургомистр, вы все время говорите об Экологических играх. Что вы под этим подразумеваете?

— В 2018 году мы установим экологические нормативы, нормативы, скажу я вам, так что Федерация охраны природы в итоге внесет предложение, чтобы Олимпийские игры устраивались каждый год.

(Смех в публике.)

— Господин бургомистр, вы говорили также о Зеленых играх. Вы имели в виду, что в ходе изменения климата в 2018 году, может быть, вообще не будет снега?

— Во-первых, мы и так используем искусственный снег…

— А это экологично?

— Более чем экологично. Мы благодаря искусственному снегу не расходуем природные ресурсы.

(Продолжительный смех, аплодисменты, выкрики «Браво!».)

— Потепление климата пройдет мимо вас?

— Конечно! Температура в ближайшие сорок лет повысится на 0,4 градуса. Для нас в олимпийском городе это означает только, что граница выпадения снега будет лежать на сто метров выше. О Господи, тогда снег будет начинаться не у первой опоры канатного подъемника для лыжников, а только у второй!

(Рокот одобрения, выкрик:

— Ну и собака ты, бургомистр!)

Бургомистр на сей раз затеял что-то еще более хитрое. Он давал интервью, не втиснувшись где-то между дерзкими гражданами, он участвовал в настоящем телевизионном круглом столе, где участники с соответствующими позициями уже заранее были известны. Кроме нарушителя хорошего настроения Георга (Жоржа) Хакля, который с сияющими глазами вставлял время от времени анекдоты из санного спорта, сидели обычные политики с обычными аргументами. Модератор с узкими губами храбро сражалась с немецкой грамматикой, так что бургомистр мог полностью сконцентрироваться на молодой представительнице экологического фронта, отчаянной четырнадцатилетней горячей оппонентке, которая как раз сделала ошибку, вызвав народный гнев фразой, «нужны ли вообще» такие игры. Да, если она, конечно, захочет лишить миллиарды людей огромного удовольствия, возразил сквозь слезы Жорж Хакль, если она хочет поставить под сомнение то счастье, ту гордость, встречу между людьми — да. В студии раздались теплые аплодисменты, оппонентка отступила.