Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Эдмунд Криспин Страница 38

Все долго молчали. Было слышно, как Мадж громко топает, спускаясь по железной лестнице с крыши.

— Дорогой, — прошептала Элизабет Адаму, — я была несносной. Но теперь все позади. Мы больше никогда не будем ссориться. Я так тебя люблю.

А Пикок повернулся к Джоан:

— Дорогая, Леви дал мне постоянный ангажемент. Давай скорее поженимся.

И в комнате, где всего неделю назад почти в то же самое время Эдвин Шортхаус ушел в мир иной, две пары обнялись и поцеловались.

Остальные сделали вид, что занимаются своими Делами.

Маэстро подошел к Фену:

— Превосходно, мой друг. Я слушал вас, затаив дыхание, и теперь окончательно убедился, что вы не агент Метрополитен-оперы. Но у меня к вам одна просьба — пожалуйста, продайте мне ваш чудесный маленький спортивный автомобиль.

На следующий день любой посетитель бара отеля «Булава и скипетр» перед ланчем мог заметить троих за столом в углу. Молодая женщина, невысокая красивая шатенка с серьезным лицом, держала в одной руке раскрытый блокнот, а в другой — карандаш. Из двух мужчин тот, что помоложе, сидел с благодушным видом, потягивая пиво из большой кружки. А высокий, худощавый, чисто выбритый, с темными всклокоченными волосами, сжимал в руке бокал с виски.

Затем он повернулся к женщине:

— Итак, на чем мы тогда остановились?..

Посвящается клубу «Карр»

Директор школы вздохнул. Вздох получился удрученным и даже жалким, но сдержаться ему не удалось. Он извинился.

— Жара… — Директор вяло махнул рукой в сторону окна, за которым под ярким солнцем раскинулась просторная лужайка. — Все из-за жары.

Это объяснение вполне могло сойти за правду. В самом деле, день выдался знойным, почти тропическим, и в темном кабинете с высокими потолками, где тяжелые шторы были наполовину опущены, чтобы избежать выгорания дерева и тканей, стояла тягостная духота. Но голос директора прозвучал неубедительно, и его посетительница поняла, что это отговорка.

— Простите, что отнимаю у вас время, — затараторила она. — Разумеется, вы должны быть очень заняты подготовкой к актовому дню. К сожалению, у меня нет выбора. Родители настоятельно требуют провести расследование.

Директор мрачно кивнул. Это был невысокий Щуплый мужчина лет пятидесяти, чисто выбритый, с острым носом, гладко прилизанными черными волосами и обманчивым выражением рассеянности и добродушия на лице.

— Ну да, родители, — пробормотал он. — Разумеется. Вечно их пустые тревоги, на которые приходится тратить столько времени…

— В данном случае, — возразила посетительница, не желая уходить от темы разговора, — кое-что действительно произошло.

Директор уныло взглянул на нее из-за стола. Безудержная энергия мисс Пэрри действовала на него угнетающе. Его немного пугали все эти самоуверенные, прямолинейные и неутомимые женщины средних лет, с одинаковым успехом проявлявшие себя в организации благотворительных ярмарок, посещении бедных и больных, разбивке приусадебных садов или обучении прислуги. По каким-то причинам, в которые он не вдавался, мисс Пэрри сошла с этой орбиты, но вокруг нее продолжала царить атмосфера кипучей деятельности; и директор не сомневался, что ее высокая должность в Кэстривенфордской школе для девочек скорее укрепила, чем развеяла этот дух. Он стал набивать свою трубку.

— Неужели? — уклончиво произнес он.

— Информация, доктор Стэнфорд. Мне нужна информация.

— Вот как? — Директор вытащил из трубки табачный стебелек и снова кивнул, на сей раз твердо и уверенно. — Позволите, я закурю?

— Я и сама не откажусь.

Мисс Пэрри вежливо, но решительно отклонила предложенные ей сигареты и достала из сумочки портсигар.

— Предпочитаю американские сорта, — объяснила она. — В них меньше химии.

Директор чиркнул спичкой и поднес огонь к сигарете.

— Наверное, будет лучше, — заметил он, — если для начала вы изложите мне все обстоятельства дела.

Мисс Пэрри выпустила длинную струю дыма с таким видом, будто это был сильный яд, от которого она хотела скорее избавиться.

— Полагаю, вы догадываетесь, — сказала она, — речь пойдет о постановке пьесы.

Услышав ее слова, директор решил, что, возможно, все не так плохо, как он думал. На протяжении многих лет Кэстривенфордская школа для девочек и Кэстривенфордская школа для мальчиков совместно разыгрывали пьесу для актового дня. Эта старая традиция создавала для обоих учреждений множество проблем, смягчавшихся отчасти тем, что все они были хорошо известны и легко предсказуемы. Главным образом проблема сводилась к тому, что ученики и ученицы норовили украдкой обниматься за кулисами, и для подобных случаев у руководства были предусмотрены соответствующие меры, отработанные почти до автоматизма.

Директор немного повеселел:

— Значит, эта девочка играет в пьесе? В последнее время я почти не следил за постановкой. Кажется, будут давать «Генриха V»?

— Да. Не самый лучший выбор, как считают мои девочки. Мало женских ролей.

— Уверен, мальчики расстроены не меньше.

Мисс Пэрри рассмеялась, но тут же замолчала, словно давая понять, что никакие шутки — как бы они ни были полезны для беседы, — не должны отвлекать их от серьезной темы.

— В общем, сплошное разочарование, — отозвалась она. — Девочка, о которой я говорю, играет роль Екатерины. Ее зовут Брэнда Бойс.

Директор сдвинул брови и поднес вторую спичку к своей трубке.

— Бойсы? Кажется, они из местных? Пару лет назад к нам поступил мальчик с такой фамилией. Насколько я помню он из светской семьи.

— Скорее всего, это ее брат. Слово «светский» характеризует их семью. Богатые родители, вечеринки с коктейлями…

— Да, я их помню. — Директор аккуратно положил использованную спичку в серебряную пепельницу в форме слона. — Приятные люди… Впрочем, это не имеет отношения к делу.

— Почему же, родители как раз имеют. — Мисс Пэрри откинулась в кресле и решительно скрестила крепкие ноги. — Дело в том, что их искушенность в современной жизни позволяет, так сказать, исключить некоторые варианты. Брэнда, как легко догадаться, довольно бойкая девица, — кстати, ей уже шестнадцать, и это ее выпускной класс, — причем миленькая. Вряд ли ее могут смутить какие-либо проявления… юношеского эротизма. — И мисс Пэрри взглянула на собеседника с подчеркнутой серьезностью.

— Продолжайте, — попросил директор.