Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов Страница 39

― Я помогаю… ― тускло произнес он, дернув подбородком в сторону флэшки. ― Чего вам еще-то?

― Мне? ― переспросил я. ― Мне ― любви и дружбы. А если простыми словами ― откровенного обмена информацией.

― Ага, ― вяло кивнул Малой-Малай и ткнул пальцем в телефон на моем столе. ― Видал я ваш обмен… только что… Слова при мне в простоте не сказали. Про такую-то любовь у нас говорят: пока солнце взойдет, роса очи выест…

Тут он меня уел: оказывается, паренек более наблюдателен, чем можно было предположить. Я пробурчал что-то вроде:

― При чем здесь этот разговор? Он вообще по другому делу…

Но Малой-Малай снова мне не поверил. И проговорил, нарочито оттопырив губу:

― Если по другому, чего ж тогда язык-то ломать? Вы думаете, раз дурачок из провинции, можно его как хочешь напаривать?

― Ну ладно, ладно, ― произнес я примирительно. — Не лезь в бутылку! Это не я ― это ты про провинцию ляпнул, но раз уж зашел разговор… Думаешь, справишься? Один? В чужом городе?

Но рыцарь мне сегодня попался если и с упреком (главным образом в мою сторону), то уж точно без всякого страха.

― Да уж справлюсь как-нибудь, ― процедил он, снова вскакивая и демонстрируя желание направиться к двери. ― И не такие дела обламывали! У меня, между прочим, тоже есть кое-какие наработки…

― Наработки? ― переспросил я. ― Ну, это небось государственная тайна. Даже не смею спрашивать. А вот как насчет обещанного? Насчет того, что там еще эта Светка рассказала? Помнится, твой хозяин…

Малая перекосило.

― Мне он такой же хозяин, как вам. Называется клиент.

― Ладно, ладно, не гоношись, ― миролюбиво согласился я. ― Какая разница? Главное, он обещал мне еще какие-то подробности.

Впервые на моей памяти лицо пензенского приятеля посетила ухмылка. Сдается, на сей раз ему было даже приятно ответить на мой вопрос.

― А никаких больше подробностей. Мать говорит: вдруг разрыдалась, прямо на родительских глазах вытащила из сумки недопитую бутылку водяры, засосала ее до конца и заперлась в своей комнате. Слава богу, говорит, они с отцом после этого всю ночь не спали: под утро услышали шум, вломились в сортир, а она там висит. Еле откачали.

Малой-Малай решительно направился к двери, но на середине пути все-таки слегка замедлил шаг и наконец остановился. Вернулся к столу и небрежно кинул передо мной визитку. Заранее, как я отметил, приготовленную.

― Вот мой мобильный. Звоните… если еще что потребуется.

И как писали в старинных романах, пустив эту парфянскую стрелу, удалился прочь. Оставив-таки в моей душе неприятный осадок ― этакое чувство недоделанности, недосказанности, как будто я еще мгновение назад знал что-то важное, да вдруг забыл.

Вот тут-то словно рулеточный шарик пробежал по неведомому кругу ассоциаций и остановился аккурат на цифре «5». Я наконец вспомнил то, что никак не давалось: сегодня в пять вечера собирался быть дома доктор-психиатр Ядов. И значит, есть возможность продолжить так не вовремя прерванную давеча беседу.

Правда, часы показывали уже без двадцати минут шесть, а прямо передо мной лежала весьма интригующая флэшка, но я рассудил, что она-то как раз никуда не денется, а вот Ядов может запросто. И был прав: в тот момент, когда я, скорым шагом пролетев половину двора, оказался вблизи его подъезда, доктор как раз из него выходил, причем не один.

Настолько не один, что я, едва на полном ходу успев затормозить, свернул в сторону на девяносто градусов, чтобы укрыться за припаркованным у тротуара минивэном с надписью «Обеды на дом»: профессор был с дамой.

Вот тебе и анахорет, больничный затворник!

На Викторе Петровиче был лет двадцать как уже вышедший из моды синий шерстяной двубортный костюм, на женщине ― темная накидка и черная шляпка с вуалеткой: такую я видел последний раз на своей старой тетке Наталье, когда она в конце шестидесятых наконец впервые после нэпа выбралась к нам из Мариуполя.

Прямо у входа Ядова и его Незнакомку ждало такси. Водитель уже включил двигатель, когда я опрометью бросился назад, к своему «гольфу». В результате мне все-таки удалось настичь их при выезде на проспект и только тут перевести дух, чтобы попытаться трезво осмыслить: а на кой хрен, собственно говоря, я столь резво бросился вдогонку за мирным психическим доктором?

Первым, лежащим у самой поверхности объяснением было: на голом догонятельном рефлексе. Издержки профессии: интересующий меня субъект куда-то двигается ― давай за ним! Но следуя в вечернем потоке машин за таксомотором с Ядовым и его спутницей, я пришел к выводу, что благоприобретенные профессиональные рефлексы на то и вырабатываются долгими годами практических занятий, чтобы в случае чего опережать сонно блуждающую в лабиринте мозговых извилин мысль.

Психиатр, конечно, был мирный, но давешняя встреча с ним показала, что откровенничать со мной он не больно настроен. А весь мой сыскарский опыт свидетельствовал: чем больше о человеке узнаешь на стороне, тем больше он тебе потом сам про себя расскажет.

Надо признать, увлекательной погони не получилось.

Проехав всего-то какую-нибудь пару-тройку километров, такси остановилось возле известного в нашем районе ресторанчика восточной кухни с горделивым названием «Низами». Сам я, правда, в нем никогда не бывал, но слышал, что там подают неплохой узбекский плов и отличный лагман. При известном везении можно купить и травку.

Ядов с подругой расплатились с водителем и поднялись по ступенькам заведения. Выждав, пока, по моим расчетам, они должны были уже сесть за столик, я закрыл машину и отправился следом. Но меня ждало разочарование.

На фоне вешалки, голой, как парк поздней осенью, сидел швейцар. Был он в тюбетейке и тяжело расшитом таджикском халате, но с квадратной славянской мордой, сухой и серой, как родное нечерноземье. Он даже задницы не оторвал при появлении нового гостя, а только привычно обшарил мои карманы маленькими злыми глазками отставного прапора из ГУИНа и пробормотал:

― Кибитки все заняты.

Автоматически кивнув на ходу, я прошел мимо и, только оказавшись в зале, запоздало понял, что он имел в виду.

Отдельных столиков было совсем немного, и все они сгрудились возле самой эстрады, еще пустующей в это время. А остальное пространство ресторана занимали стилизованные под большие и маленькие кочевые кибитки кабинеты с тяжелыми ковровыми пологами вместо дверей. Похоже, в одном из них только что скрылась интересующая меня парочка.

Я в растерянности остановился посередине.

Уйти и подождать в машине, покуда они выйдут?

Остаться? Чтобы что?

Сидеть в центре этого бивака и тупо пялиться в стенки наглухо задрапированных кибиток?