Додо - Сильви Гранотье Страница 39

В этот момент Моццарелла высунула нос из своего угла:

– Я в это не верю.

– Во что?

– В вашу историю. Слишком сложно. Вам было достаточно выдать Хуго, и все бы рухнуло.

– А ему достаточно было все отрицать. У меня не было никаких доказательств.

– Или отомстить ему, когда вы вышли.

– Отомстить за что? Я думала, он мне помог.

Не знаю, зачем я отвечала этому пуфику с перетянутой кожей. Я обернулась к Альфиери и посмотрела на него с интересом. Кругленький приветливый коротышка превратился в змею. Отдыхающую змею, идеально спокойную, пребывающую в своем мире. С лицом убийцы, который не может оставить предательство безнаказанным.

Способен ли такой тип, как он, на садистские убийства, соответствующие степени его унижения, если он счел меня сообщницей?

Теперь я была ему нужна. И он знал, что я ему нужна. И доверял мне. Он отлично видел, что я говорю правду. Главное – не показать сомнений на его счет.

Альфиери, наверно, почувствовал мой взгляд, встрепенулся, его лицо вновь обрело добродушную округлость.

– Это просто замечательно, что вы пришли, мадам Мистраль. Теперь мы знаем, что Поль, возможно, жив. Что превращает Хуго в его сообщника. Но этим я займусь сам. Я хотел бы поблагодарить вас за вашу помощь, – добавил он, протягивая руку за бумажником.

Они меня все достали со своим баблом.

Я ответила отказом, пораженная тем, что он не задал мне следующего логичного вопроса.

Я попрощалась с мадемуазель, попрощалась с месье и уже подходила к двери, когда он остановил меня:

– Кстати, а что же вы делали в офисе Хуго Мейерганца?

Ровно в тот момент, когда я ослабила защиту.

– Я пришла попросить его о помощи, в память о былом.

Он тут же снова потянулся к бумажнику:

– Но тогда…

Я снова сказала: нет-нет, уже все в порядке. И добавила, что была поражена реакцией Хуго и тем, что какой-то незнакомец вроде бы меня узнал, и только поэтому позволила себе обратиться…

– Нет, это я должен быть вам благодарен – в частности, и за то, что вы ради меня приоделись.

Я покраснела, как дура. Его ирония показывала, что он мне больше не верит. Он чувствовал, что я что-то скрываю, и, возможно, снова заподозрил меня в сообщничестве. Он был опасным человеком. Хорошо, что я ему не все сказала.

Если Поль жив, я хотела найти его раньше Альфиери.

Первая идея Ксавье оказалась правильной. Оставалось надеяться, что вторая будет не хуже.

Меня больше совершенно не беспокоило, следят за мной или нет. Мой призрак, как бы его ни звали – Поль, Хуго, Альфиери или, почему бы нет, Фредди, – уже доказал, что ему достаточно протянуть руку, чтобы до меня добраться. Чему нельзя помешать, то приходится принимать.

Я пешком обошла по периметру площадь Звезды. Несмотря на недосып, я уже лучше переносила холод, или на улице потеплело. На углу авеню Виктора Гюго мне пришлось остановиться из-за истерического приступа хохота. Какой же простофилей я оказалась. Все было продумано и срежиссировано, кроме, быть может, моей встречи с Полем. В таком случае дело обстояло еще хуже. Только столкнувшись с моим бесконечным, неисчерпаемым кретинизмом, оба мужчины решились придумать план, который иначе никогда бы не сработал. Я действовала, как телеуправляемая машинка, подчиняясь малейшему движению пальца своего хозяина. Подумать только, и я сама без оглядки отдалась на милость Хуго! Вот говнюк! Говнюки!

Ксавье, наверно, высматривал меня из окна, потому что дверь распахнулась, едва я подошла к особняку.

Он заявил, что дом пуст, горничная уже ушла. Хуго, напротив, мог вернуться в любую минуту. Поэтому он торопливо повел меня наверх, не прекращая говорить. Все нормально прошло? Меня долго не было, он весь извелся.

И действительно, чем выше мы поднимались, тем мрачнее казался дом. Ксавье первым зашел в свою комнату. Она не отличалась от остальных. Не знаю, в какую именно эпоху люди жили в окружении столь дикой мебели, но это действовало как лекарство от ностальгии. К счастью, хоть стены были белые, давая отдых глазу.

Итак, что я узнала?

Ответить я не успела, потому что едва не уткнулась носом в пугало и шарахнулась назад. Да, расцветки я выбрала крутые: ведь это ж была я сама – попугай, отразившийся в огромном наклонном зеркале в деревянной лакированной раме.

Ничего не видя и не слыша, Ксавье болтал как заводной. Я не должна бояться. Хуго никогда больше не осмелится зайти в эту комнату, после всего, что произошло ночью. Когда он решил наконец оказать сопротивление, Хуго был совершенно раздавлен, поэтому мне не о чем беспокоиться. Он поспит в кресле, а я могу занять постель. Здесь надежное укрытие. Ну? Что же я выяснила?

Мы были очень колоритной парой: вещатель с моторчиком и пестрая развалина.

Я вкратце изложила ему все, чтобы добраться до главного. Поль, возможно, не умер, а значит, именно его я могла слышать.

– А он решил отомстить, заставив тебя умирать на медленном огне.

– Подумай сам, Ксавье. А то мы до полного бреда договоримся. Ведь если Поль не умер, то ему совершенно не за что мстить.

– А может, он психопат, – предположил он, слегка запнувшись на этом слове.

– Ты милый, Ксавье, но Поль просто сволочь. И точка. Он не думает ни о чем, кроме собственной выгоды. Если предположить, что он жив, то им с Хуго лучше всего сидеть и не рыпаться. А если предположить, что они запаниковали, обнаружив меня живой и в Париже, зачем им совершать все эти убийства, зачем угрожать мне? Гнать волну совсем не в их интересах. Я так и посиживала бы на своей скамейке, никого не трогая. Я видела два трупа из трех, Ксавье. Это не вопрос бизнеса. От них несло безумием и ненавистью.

– А если тобой опять воспользовались как инструментом, прости, пожалуйста. Как рычагом, которым Поль мог подцепить Хуго. В конце концов, может, Хуго его предал. Но ты совсем устала.

Я все время зевала, даже не отдавая себе отчета. Он извинился, сказал, что у нас еще будет куча времени все обсудить. Он пойдет обедать с Хуго, так что никто меня не потревожит. Я могу этим воспользоваться, чтобы осмотреть кабинет Хуго. Тот – маниакальный архивариус. Он ничего не выбрасывает, ни одной бумажки, ни одного письма. Может, я найду что-нибудь интересное и это наведет меня на след.

Да, и последнее. Потом он оставит меня в покое. Луи Берковье еще в Париже. Рано или поздно он явится сюда, и я своими ушами смогу услышать хрустальный звон истины. Ксавье подыщет мне незаметное укрытие.

Да, и самое последнее. Он позвонит мне, чтобы предупредить, когда они будут возвращаться. Один-единственный звонок. Хуго никоим образом не должен застать меня в своем доме.