Порочная королева - Ольга Троицкая Страница 39

Школа Бромана! Этого… — Лицо женщины сжурила такая же гримаса, как когда речь зашла о Мишиной. — Он бы и самому Николаю ничего о делах не говорил, если бы можно было.

— Н-да. Занятно.

Смирнов не уточнил, где разглядел забавное, но в комнате тут же обосновалась настороженная тишина.

— Никак у нас концы с концами не соединяются. Дело в том, что ваш муж ехал в тот вечер не в офис. Он погиб на Феоктистова, недалеко от дома Мишиной. И важного документа в его кабинете на столе не нашли. Их вообще там не оказалось. Никаких.

Женщина молчала, прикрыв глаза. Весь ее вид взывал к милосердию, и Смирнов даже как бы проявил человечность.

— Лариса Рудольфовна, я знаю, как вам тяжело возвращаться к этой теме. Вы устали, измучены. Но время, увы, не терпит. Не исключено, что гибель Николая Ивановича и его сына все-таки каким-то образом связаны. Я опять вынужден обратиться к вам с просьбой: подумайте, куда мог направиться Андрей? Кто ему согласился помочь?

Вместо ответа женщина снова пугливо закрыла лицо. То ли она надеялась спрятаться от ответственности, то ли стремилась укрыть за этой жалкой защитой свое горе от въедливого взгляда сыскаря.

— Даже если похищение не его рук дело… А некоторые факты, повторюсь, весьма настойчиво указывают на этого человека… Он вооружен. Находится в невменяемом состоянии. Лариса Рудольфовна, пожалейте чужих детей, которые могут оказаться на дороге бандита. Неизвестно, чем закончится для них встреча с отморозком.

Голос Смирнова звучал устало, блекло, неубедительно. Капитан и сам чувствовал: бессильные слова шлепаются где-то у его ног, даже не царапнув сердца хозяйки. Ему хотелось домой: быстренько проглотить чего-нибудь (пусть даже надоевшую яичницу с кетчупом), принять граммов сто наилучшего русского снотворного-успокоительного и отключиться до утра.

— Он мешает следствию. Бегает по городу с пистолетом, лезет к свидетелям с дурацкими вопросами. После этого они замыкаются и не хотят сотрудничать с нами.

— Да ничего я не знаю! — выкрикнула женщина с такой мукой, будто мент ее изуверски пытал, а не зудел у уха, как надоедливый комар.

Рывком поднялся Першин. Пробежался, правда, без обычной прыти по зальцу. Остановился перед решившей подделаться под черепаху хозяйкой:

— Все идет к тому, что этот человек кого-нибудь грохнет. А на суде он скажет, вы уж поверьте… — Першин на мгновение замешкался, благоразумно проглотил слово «моему» и выдал:

— нашему опыту… он непременно скажет, что отомстить за ребенка его попросили вы. И тут такое дело может закрутиться, что на хороший срок потянет. Ну, зачем вам возня с адвокатами, прокурорами? У вас что, деньги лишние?

Женщина перестала раскачиваться. Сидела напряженная, настороженная, раздумывающая.

Илья сполз с кресла. Спотыкаясь, дошел до сестры. Опустился рядом с нею на колени:

— Скажи им. Зачем тебе его покрывать?

Смирнов и Першин переглянулись. С круглого лица Валерия Яковлевича мгновенно сполз туман усталости. С убедительностью, которой позавидовал бы и актер, рекламирующий пиво, капитан произнес:

— Абсолютно правильно! Лариса Рудольфовна, зачем вам связывать себя с убийцей? С насильником!

Не колеблясь, Смирнов осудил ведущего свою игру незнакомца сразу по двум нехилым статьям. Убийца и насильник! Вот так! С удовольствием Валерий Яковлевич добавил бы к сказанному парочку определений, грязно чавкающих у него в голове, если бы напротив сидел здоровый мужик, а не хрупкая плачущая женщина.

Илья качнулся вперед, однако поднялся без посторонней помощи. Провел ладонью по гладко зачесанным волосам сестры:

— Скажи им.

Подошел к столику и, чуть помедлив, потянулся к фужеру.

* * *

Жадный рот наклоняется низко: "Хочу тебя!..

Хочу…" Карина приоткрыла губы. Воображение бесстыдно, самовольно рисовало картины, от которых сердце то неслось вскачь, то испуганно замирало над притягательной бездной. Карине, конечно, интересно посмотреть на человека, похожего на Андрея. Но не сегодня. Сейчас им не нужен никто! Надо надеяться, что старый друг не страдает близорукостью и отсутствием деликатности. С минуту на минуту они останутся вдвоем в комнате с одной кроватью.

Карина посмотрела на широкую спину Андрея и осторожно дотронулась до запястья сильной руки. Мужчина не обернулся, не ответил на робкую ласку девушки. Он не спускал углубленных нетерпеливым ожиданием глаз с облезлой двери. Та медленно отворилась… На пороге появился неопрятный лохматый мужик. Серую майку с орфографической ошибкой в вышитой надписи «Adidas» он, наверное, купил на вьетнамском рынке, где отовариваются малоимущие и многодетные. Застиранные треники висят неприлично низко, открывая на всеобщее обозрение кусок полосатых семейных трусов.

Несколько секунд хозяин смотрел на гостей зыбким, далеким взглядом. Пару раз напряженно моргнул, точно пытаясь воскресить нечто напрочь похороненное в чуланах памяти. Наконец как-то неуверенно произнес:

— Андрей? Ты? Явился, чертяка.

— Ну, здравствуй, Серый?

Мужчины крепко обнялись.

— Проходи, — заросший отступил в сторону. — У меня тут малость не прибрано. Надьке все некогда. А я сейчас болею.

По густому перегару, плывущему от Серого, и по его дрожащим рукам Карина сразу смекнула, какая немочь мучает хозяина. Маленькая квартира имела вид чрезвычайно запущенный, словно люди, живущие в ней, не знали о существовании веника и пылесоса. На грязном полу валялись напоминающие спортивные штаны хозяина тряпки, окурки, обувь, место которой в мусорке.

Серый прямиком заковылял на кухню. Андрей водрузил на пустой стол купленную по дороге бутылку «Столичной». Хозяин одобрительно кивнул. Почесал башку, нырнул за газовую плиту и извлек оттуда баклажку с желтоватой жидкостью, уже отполовиненной. Достал из надсадно тарахтящего холодильника пару привядших огурцов, шмат темной дешевой колбасы и банку консервов. Серый двигался с неторопливостью человека, не имеющего в Заначке шелухи надежд и клетки планов.

Мельком, без интереса взглянул на Карину:

— Это кто? Подруга?

Не дожидаясь ответа, тут же пробубнил:

— Сейчас я ей стул принесу.

Карина почувствовала легкое разочарование оттого, что Андрей ничего не ответил на вопрос друга. Интересно, как напарник теперь мысленно называет ее? Неужели она по-прежнему для него «никто»? Что-то бесцветное и обременительное — потеряешь и не заметишь. Нет! Она в это ни за что не поверит!

Беспрерывно кряхтя, словно выполняя тяжелую работу, Серый открыл бутылку водки:

— За помин души.

— Она не будет, — кивнул в сторону девушки Андрей.

Рука, разливающая горячительное, на мгновение замерла и тут же потянулась к следующей стопке.