Убийство в "Зеленой мельнице" - Керри Гринвуд Страница 39

На стене висели топор, метла из тонких прутиков и всевозможные кроличьи силки; из чурбака торчало несколько разделочных ножей.

Фрина села в кресло, вырезанное из колоды и двух толстых ветвей камедного дерева и застеленное отлично выделанными кроличьими шкурками. Свет в комнату проникал сквозь два окна с закатанными шторами и ставнями. С потолка на цепи свисала керосиновая лампа. В комнате было чисто прибрано и пахло свежей сосной.

Очаг Вик сложил из серого вулканического камня, выбрав подходящие по форме и размеру образцы и склеив их глиной. На вид сооружение казалось довольно прочным.

Фрина вдруг поняла, что ее руки уже настолько отогрелись, что можно снять перчатки. За этим занятием и застал ее Вик, принесший в дом саквояж, корзину и мешок.

— Помогите мне, пожалуйста, — попросила она. — А то пальцы не слушаются.

Вик опустился на колени и осторожно стянул насквозь промокшие перчатки, при этом вывернув их наизнанку. Пальцы Фрины все еще были синеватыми от холода.

— Надо согреть, — сказал он, и руки Фрины утонули в его теплых ладонях. — А что с ногами?

Фрина позволила Вику расстегнуть и снять с нее сапоги и обе пары носков (шелковые и шерстяные). Он растер ей ступни, возвращая их к жизни.

— Наверное, в небе очень холодно, — предположил он, опуская одну ее ногу и беря в руки другую. — И что, всегда так?

— Вовсе нет. Если только не взбредает в голову идиотская мысль перелететь через гору в ледяном тумане. По сравнению с сегодняшним все предыдущие морозы кажутся приятной прохладой.

— Я принес весь ваш багаж. Достать вам что-нибудь оттуда? А вы пока сидите, грейтесь.

— Нюхательную соль? Нет, мне и так хорошо, я согреваюсь. А вот чашка чая была бы очень кстати. Скажите, Вик, а зачем вы сделали два? — Фрина указала на второе массивное кресло.

— Ну, на случай гостей. Я же за сезон много народу вижу. Даже сюда ко мне доходит большая часть новостей, я заказываю в Мельбурне книги, а в Толботвилле — еду и всякие другие товары. Иногда погонщики скота заходят поговорить, а как-то раз трое из них попали в такой буран, какого я в жизни не видел. Мы потом три дня конюшню откопать не могли. Хорошо, у меня запасов было вдоволь, а то погибли бы. А-а, вот и чайник. Я только собаку накормлю, и вы получите свой чай, мисс… э-э… Фрина.

Он обворожительно улыбнулся, извлек из сетки с мясом кроличью тушку и кликнул Мака.

— А что это за порода?

— Келпи. Думаю, какая-то помесь. Черно-белый пес. — Вик старался подобрать подходящие слова. — Госпожа Энн отдала его мне совсем щенком. Он хороший пес, — добавил отшельник, отдавая кролика Маку.

Пес почувствовал, что его хвалят, и радостно завилял хвостом.

— Только унеси его наружу, вот молодец.

Мак ухватил кролика и одним прыжком махнул через окно на улицу.

— Воображала, — снисходительно заметил Вик. — Обычно он так делает, когда слишком много снега и он не может открыть дверь.

Фрина приняла чай, налитый в громадную фарфоровую кружку.

— Молока нет, а сахар в этой миске. Здесь, наверху, муравьев почти нет. Может, вас укрыть? Все еще мерзнете?

— Да, спасибо.

Фрина удивлялась морозостойкости Вика, одетого лишь в тиковые брюки и фланелевую рубаху. Он обернул ее в громадное покрывало из кроличьего меха.

— Прекрасная выделка. Ваша работа?

— Я не охочусь на местных зверей, но кролики — настоящая напасть, а их шкурки легко обрабатывать. Мне нужно мясо — кормить Мака. Он и сам охотиться умеет, но только если снег не слишком глубокий. А в этом году зима задержалась.

— А Счастливчик?

— Я покупаю в лавке мешок овса и фасоль, к тому же у него и подножный корм есть. Трава тут не очень густая, но хорошая.

— А там еще что-то… большое, у вас под кроватью, — заметила Фрина.

Вообще-то сказать она собиралась совсем другое, но так вышло. Кровать скрипнула. Вик засмеялся. Порывшись в мешке, он вытащил пригоршню ярко-желтых маргариток с корешками, положил их на пол и свистнул. Звук был нежный, призывный, похожий на птичий пересвист. Существо вылезло из-под кровати, подслеповато заморгало от света и громко по-поросячьи хрюкнуло.

— Это вомбат! — с восторгом воскликнула Фрина. — Я никогда не видела их так близко!

— Это Вом. Я подобрал его совсем маленьким, наверное, он отбился от матери. Он и сейчас еще не совсем вырос. Давай, старина Вом, познакомься с дамой.

Он подтащил вомбата поближе, дал ему еще горсть маргариток, и Фрине впервые выпала возможность погладить зверька. Это был крупный, совсем не задиристый зверь с черными глазками-бусинками и короткими толстыми лапами. Наступив передними ногами на край пледа, он позволил Фрине погладить свой густой длинный мех, провести по носу и почесать за круглыми пушистыми ушами. Его торчащие черные усы были жесткими, как сапожная дратва.

— Очаровашка, — пробормотала Фрина. — Правда, ты прелесть?

Вом покончил с цветами и вернулся под кровать. Представление закончилось.

— Теперь вы понимаете, почему я не могу вернуться в город? — спросил Вик.

Фрина оглядела уютную хижину, прислушалась к чавканью вомбата, который дожевывал маргаритки. Тихо-тихо, словно откуда-то издалека, доносилась песня дрозда и еще шуршание лошадиных копыт на лужайке — там пасся Счастливчик.

— Да, — хмуро сказала она. — Понимаю.

Ники: Забавно, мамино поколение в молодости всегда хотело быть старше, мы же силимся остаться молодыми.

Банти: Просто мы гораздо лучше понимаем, что нас ожидает.

Ноэл Коуард «Водоворот»

— Скоро стемнеет, — заметил Вик. — Пойдемте, я покажу вам горы. Туман уже немного поднялся.

Натянув задубевшие сапоги, Фрина накинула на плечи меховой плед на манер римской тоги. Она уже успела проиграть в шахматы, чему совершенно не удивилась, и съесть какой-то необыкновенный суп из местного ямса, лука и еще каких-то ингредиентов, опознать которые она не смогла, а спросить не решилась. Нежное мясо, похожее на рыбу, действительно рыба или, может быть, змея? Лучше уж не знать. Мисс Фишер отыскала в саквояже английскую булавку, заколола свою накидку и последовала за хозяином дома через лужайку, чтобы полюбоваться пейзажем.

— Боже мой! — только и смогла вымолвить Фрина, отступив от обрыва.

— Гора Хауитт, — пояснил Вик, довольный произведенным впечатлением. — Вот это Поперечная Пила, а под ней — Страшная Впадина, где-то в ее недрах берет начало Воннангатта. Видите, какое глубокое ущелье? Вон там, по краю, видны только самые верхушки эвкалиптов. Это гора Раздумье, а рядом с ней — Викинг.

Великолепный край с жуткой, холодной геометрической точностью очертаний. Зубцы Поперечной Пилы наверняка вырезал какой-то насмешливый божок — он знал: люди станут приходить сюда собирать урожай и валить лес, и порой им придется платить за это собственной жизнью. Оливковые листья, серые скалы, бледное небо, серебристая кенгуровая трава, усыпанная пестрым конфетти альпийских цветов. А прямо у ног — отвесный обрыв трехсотметровой пропасти.