Безумный гороскоп - Людмила Ситникова Страница 39

– Откуда она у тебя?

– Лия Антоновна дала. Газета хранилась у нее, а в день моего шестнадцатилетия директриса вручила ее мне.

– Зачем?

– Вы у нее были, вот и поинтересовались бы.

Копейкина попыталась обнять Нину за плечи.

– Уйдите! Вы достаточно дел натворили. Я хочу остаться одна.

– Не держи на меня зла.

– Постараюсь, но обещать не могу.

В коридоре Катка с силой стукнула кулаком по стене.

– Идиотка! Дура! Возомнила себя мисс Марпл. Кретинка! Бедная Нина.

* * *

Тревожный звонок раздался в четверть десятого. Звонили из отделения.

Подошедшему к телефону Борису Игоревичу сообщили, что вчера утром возле аптеки был обнаружен труп задушенной женщины. По описанию, оставленному Дианой и Эриком, тело может принадлежать Купатовой Александре Константиновне.

Водрузив трубку на место, Борис повернулся лицом к домочадцам.

– Кто звонил, папа? – спросила Диана.

– Из милиции, – глухо проговорил Борис.

– Шурочку нашли? – Аглая вскочила с дивана.

– Вчера утром обнаружили тело неизвестной… по описанию это… это может быть Шура.

– О господи!

– Мамочка! – Люсьена бросилась к Диане.

– Необходимо поехать в морг на опознание, – продолжил Борис.

Эрнест достал ключи от машины:

– Поеду я.

– Нет! – От вопля Аглаи сидящий в углу Парамаунт со всех ног драпанул наверх. – Ехать должна я!

– Мама, морг не театр, ты не выдержишь.

– Я отлично знаю, что такое морг, сынок.

– Глашенька, Эрик прав, будет лучше, если мы с ним… – сказал Борис.

– Боря! На опознание еду я! – настаивала жена.

– Ну хорошо. – Эрнест пнул ногой кадку с цветком. – Жду тебя на улице.

– Ты не понял, мне не нужны сопровождающие.

– Мама, – Диана сорвалась на крик, – ты собираешься отправиться в это страшное место одна?

– Именно!

– Аглая Константиновна, а если я предложу свою кандидатуру в качестве сопровождающей, – спросила Катка, – вы возражать не будете?

Гжельская в нерешительности смотрела на растерянного Эрнеста.

– Нет, Ката, возражать не буду. Едем!

Как только за ними закрылась дверь, Эрик протянул:

– Ничего не понимаю. Со мной мать ехать отказалась, а с ней за милую душу. В чем дело?

– Сынок, не злись на маму, ей сейчас необходима поддержка.

– Я и хотел ее поддержать, а что из этого вышло, вы все прекрасно видели.

Поднявшись с сыном в спальню, Борис Игоревич щелкнул дверным замком.

Люсьена, уткнувшись в плечо матери, тихо всхлипывала, Егор безжизненно смотрел в стену.

Потоптавшись у кабинета, Ниночка незаметно прошмыгнула внутрь.

Самые страшные опасения Катки подтвердились – в морг доставили тело Александры Константиновны.

Приехав домой, убитая горем Аглая, опираясь на руку Копейкиной, прошла в гостиную.

Молча сев в кресло, Гжельская обвела присутствующих затуманенным взглядом, после чего молвила:

– Шурочка приказала всем вам долго жить.

Диана вскрикнула. Розалия Станиславовна подбежала к Аглае:

– Глаша, прими мои соболезнования. Мысленно я с тобой. Можешь рассчитывать на любую помощь. Я готова примчаться к тебе по первому зову. За то время, что мы живем у вас в особняке, ты стала мне как сестра.

– Спасибо, Розалия.

– Я в полном твоем распоряжении, – не могла угомониться свекровь. – Подставляю плечо помощи. Хочешь, прямо сейчас поедем в бутик для поднятия тонуса?

– Розалия Станиславовна, придите в себя! Какой бутик? – возмутилась Катарина.

– Извиняюсь, я не соображаю, что говорю. Я, пожалуй, пройдусь по саду. Наташка, топай за мной.

Аглая, отстранившись от суетившегося вокруг Бориса, нетвердой походкой прошла в кабинет сестры.

– Катарина, зайди на минутку, – позвала Гжельская.

Не переставая чиркать зажигалкой, Аглая сказала:

– В акте, где указывался перечень вещей Шурочки, значилось платиновое кольцо в форме змейки.

– Вы уже говорили об этом в машине.

– Но я не сказала, что это кольцо Шуре подарила я. Шесть лет назад на ее шестидесятилетие. Ей кольцо не понравилось, она ни разу его не надела. Ни разу! А перед самой смертью… Ката, это знак свыше. Значит, Шурок меня простила. Простила, понимаешь? Последние дни мы были в ссоре, при любом случае старались сказать друг другу колкость. А теперь… Шурочка не надела бы кольцо, не простив меня. Я это точно знаю.

– Конечно же, она вас простила, так же как и вы ее. Ведь в действительности вы любили сестру. Да, иногда она была несносной, но кто, скажите, кто из нас без греха? Все мы ссоримся с близкими, порой говорим им то, чего не следовало бы. Нервная система – штука сложная, и частенько она дает сбой.

Гжельская заплакала.

– Шурка, Шурка, как же так? Убили. Сначала Олега, теперь ее… Откуда взялось это проклятье? Права была бабка, сказав, что смерть третьего ребенка обернется для Шурочки настоящей трагедией. После смерти Олежека и сорока дней не прошло, а он уже с матерью встретился.

– Аглая Константиновна, о какой бабке вы упомянули?

– Жила у нас одна старушенция в деревеньке. К ней часто народ бегал. В основном советовались, просили помощи. Она была вроде знахарки. Всем помогала, никому не отказывала.

– А при чем здесь смерть третьего ребенка?

Гжельская всхлипнула:

– Олег третий сын Шуры. И хоть не рожала она его, а судьбу, видно, не обмануть. Не простили нам с Шуркой на небесах подмену, ох не простили. Родной сын жив, а приемный ушел.

У Каты закружилась голова.

– Чей родной сын жив?

– Шурочкин. Она давно хотела открыть ему правду, но я противилась. Спрашивала, зачем ворошить прошлое? Ни к чему это. А Шура настаивала, материнское сердце никак не хотело успокоиться. И теперь я сделаю то, чего так хотелось Шуре, – расскажу ему все! Он поймет. Поймет и простит.

– Кому?!

– Эрнесту! Эрика родила Шура… сорок два года назад. Она его родная мать, а я… всего лишь тетка.

У Катарины даже не было времени, чтобы впасть в шоковое состояние. Аглая Константиновна начала говорить.

* * *

Бойкая девушка Шурочка Иванова выскочила замуж, едва ей исполнилось восемнадцать. Парень, ставший ее законным супругом, проживал в соседней деревеньке и, положа руку на сердце, не привел в восторг родителей Александры. Оно и понятно, какому отцу захочется, чтобы его кровиночка связала жизнь с вечным балагуром, у которого в голове гуляет ветер?