Рыба ушла с крючка - Эрл Стенли Гарднер Страница 4

Она покинула свое скрипучее вращающееся кресло, шагнула кдвери, обернулась и сказала:

— Только не вздумай ухлестывать за милой крошкой.

Этот малый — Арчер, кажется, — от ревности к ней с умасходит.

Молодой женщине, открывшей на мой звонок дверь квартирыномер 617, было лет двадцать семь. Блондинка, голубоглазая, с хорошей фигурой иинтеллигентным выражением лица. Но в глазах — страх преследуемого зверька.

— Мисс Чилан? — спросил я.

— Да, — ответила она осторожно.

— Я — Дональд Лэм из фирмы «Кул и Лэм». Нас пригласили вкачестве ваших телохранителей.

— О, да-да.

— Вам об этом известно? — спросил я.

Она стояла в дверях, не приглашая меня войти.

— Разрешите взглянуть на ваши документы?

Я вынул из кармана удостоверение, она внимательно осмотрелаего, прочитала, что там написано, и улыбнулась.

— Прошу вас, заходите, мистер Лэм.

Квартирка у нее была, симпатичная, хотя кровать складная,прихлопывающаяся к стене гостиной. Двухкомнатная квартирка с кухонькой в нишеодной из комнат.

— Простите меня за то, что я такая настороженная, — сказалаона, — но мне кто-то непрерывно отравляет жизнь.

— Знаю.

— Я ожидала, что пришлют для охраны человека более… ну, какбы сказать, более плотного телосложения.

— Вы подвергаетесь физическому или психическому давлению?

— Психическому.

Больше я ничего не добавил, и она, нервно рассмеявшись,сказала:

— Интересный у вас метод доказательств! Садитесь,пожалуйста, мистер Лэм, и чувствуйте себя как дома.

Поскольку мы теперь будем проводить вместе много времени,называйте меня просто Мэрилин, а я вас буду звать Дональдом. Только что пришлаеще одна такая штука — с доставкой на дом. Оттого я, признаюсь, сейчас такаярасстроенная.

— Что вы называете «такой штукой»? — спросил я.

— Она там, на столе. Можете взглянуть.

— Вот это заказное письмо с вручением адресату под расписку?

— Да.

Я достал из портфеля пару пинцетов и перчатки.

— Зачем вам пинцет и перчатки? — спросила она.

— Чтобы не испортить отпечатки пальцев на письме.

И конверт я держу за краешки, чтобы как можно меньшеоставить на нем своих отпечатков пальцев.

— С бумаги снять отпечатки пальцев невозможно.

— Вы говорите таким авторитетным тоном, Мэрилин, как будтовы — полицейский эксперт.

— Нет, это мистер Арчер мне сказал, что с бумаги отпечаткиснять невозможно. Ну разве что жирные отпечатки, которые проявляются в парахйода, но они встречаются так редко, что ради этого и не стоит пытатьсяисследовать бумагу.

Я вынул бумагу из конверта и развернул ее, держа за края.

Вырезанные из газеты и наклеенные буквы гласили:

«УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, УБИРАЙСЯ, ПОКА НЕ ПОЗДНО. МЫ ДЕЛОГОВОРИМ. ТЕБЕ НЕ ПОНРАВИТСЯ, ЕСЛИ ЛЮДИ КОЕ-ЧТО ПРО ТЕБЯ УЗНАЮТ. УБИРАЙСЯ».

Я тщательно сложил письмо, вложил его обратно в конверт иизучил адрес: «Мисс Мэрилин Чилан, квартира 617, Недлер-Армс (проездНедлер-Сити)». И оттиск резинового штампа, очевидно, из игрушечного набора,продающегося для детей к Рождеству. Прижимали штамп явно вручную, отчего праваясторона была чуточку светлее левой.

— Это десятое по счету, — сказала она.

— Содержание одинаковое?

— Почти.

— Что вы с ними делаете?

— Сохраняю. Мистер Арчер считает, что я должна их сжечь, но…В общем, если дело еще хуже обернется, я намерена обратиться к почтовому начальству,независимо от того, понравится это кому-нибудь или нет.

— Что значит «если дело обернется еще хуже»?

— Ну, не знаю… хуже, чем сейчас.

— Насколько хуже?

— Что касается меня, то хуже, чем сейчас, быть не может.Нервы у меня — ни к черту, на работе мне дали двухнедельный отпуск. Конечно, вфирме не знают, что происходит. Они думают, что я больна.

— Где находится ваша фирма?

Она взглянула на меня с внезапной подозрительностью.

— Вы обязаны это сами знать.

— Я только хотел проверить, ведь теперь моя очередь всепроверять.

— Ну, такие вещи вы проверять не должны.

— Еще какие были угрозы?

— Да все почти что одно и то же.

— Угрозы предать широкой огласке какие-то сведения, которыевы бы хотели держать в секрете?

Она промолчала.

— Что-то касающееся вашего прошлого?

— Я думаю, что у каждого мужчины или женщины есть в прошломтакое, ну, такое, что… — Не закончив фразы, она смолкла.

— А что насчет телефонных звонков?

— Они идут как бы сериями, — сказала она. — То бывает четыреили пять в течение часа, а затем долгое время ни одного. Потом опять два-триподряд.

— А что говорят по телефону? То же самое, что пишут вписьмах?

— Нет, по телефону — иначе. Звонят, я поднимаю трубку ислышу чье-то тяжелое дыхание.

— Кто дышит — мужчина или женщина?

— Господи, откуда я знаю! Похоже, что дышит крупный дородныймужчина, но это может быть и женщина, подражающая мужчине.

— И что происходит дальше?

— Он продолжает держать трубку, пока я свою не положу.

— Что-нибудь говорит?

— Никогда.

— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?

— Он мой босс.

— Я спрашиваю, вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?

— Я его секретарша, работаю у него почти год.

— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?

Она с вызовом посмотрела мне в глаза:

— Это что, допрос в соответствии с полученными вамиинструкциями?

— Инструкция у меня одна — установить, кто вас допекает, иположить этому конец. Вы ведь тоже этого хотите?

— Да.

— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?