Месть русалки - Марина Серова Страница 4

— Да, расстояние не из малых, — кивнула я. — И все же давайте поближе к делу. О вашей маме я представление себе составила, но все-таки, что вынудило вас обратиться к помощи телохранителя?

— Ой, простите, я совсем не о том говорю… — спохватилась девушка. — В общем, в бассейне, где работает моя мама, кто-то хочет ей навредить. И это — не просто мои домыслы или предположения. Мне придется признать, что угрозы — не плод моей бурной фантазии или беспокойства за маму…

Диана на минуту замолкла, а потом продолжила:

— Все началось с этих записок. Точнее, записок-угроз, которые кто-то подкидывал моей маме в тренерскую. Мама мне об этом не рассказывала, я ничего не знала. Но однажды вечером после работы я поехала к ней в бассейн. Как раз, помню, был четверг — мамина смена. Она работает по понедельникам, четвергам и иногда — по субботам. Там как график выпадает, иногда просто берет лишнюю подработку… Я чувствовала, что заболеваю, и хотела прийти погреться в сауну — чтобы попариться, а заодно не допустить возникновения простуды или гриппа. Меня администраторы знают, поэтому я могу проходить без пропуска и абонемента. Я поднялась по лестнице на второй этаж, где как раз находятся раздевалки, бассейн и тренерские. Как обычно, переоделась, постояла под душем, а потом пошла в сам бассейн. Мамы, правда, на месте не было — она иногда выходит покурить. Да-да, не удивляйтесь. Несмотря на то что она спортсменка, эта вредная привычка у нее имеется, хотя ни я, ни папа не курим. Мама и сама раньше не курила — представляете, если б ее тренер узнал об этом, какой бы скандал был! Но после моего рождения она, так сказать, расслабилась. Точнее, она сильно переживала — и из-за смерти родителей, и из-за своего ухода из спорта, да и вообще тогда у нее с отцом было крайне неустойчивое положение в жизни, вот и стала покуривать. Конечно, она пытается сдерживаться, иногда пробовала бросить, но, увы, ничего не вышло. В бассейне не только она курит — некоторые тренеры тоже составляют ей компанию. Поэтому когда я пришла в бассейн и не нашла там маму, то сразу поняла, где она. Я решила подождать ее в тренерской. Вот тогда-то я и увидела эту записку — она была написана не от руки, а напечатана. Это единственная записка, которая у меня есть.

Диана открыла сумочку и вытащила оттуда сложенный листок бумаги, который и протянула мне.

Я развернула его и прочла текст, напечатанный двенадцатым шрифтом Times New Roman.

Да, прошли те времена Шерлока Холмса, когда анонимные записки составляли из вырезанных из газеты маникюрными ножницами слов… Теперь вследствие развитого научно-технического прогресса никому и в голову не придет заниматься подобной ювелирной работой.

Записка была лаконичной, но емкой:

«Убирайся по-хорошему, бездарная курица! А не то пожалеешь, что работаешь в этом бассейне!»

— Да, не слишком вежливо, — хмыкнула я. — Позвольте, я возьму записку?

— Конечно, я для этого ее и принесла, — кивнула моя собеседница. — Я напугалась, когда это увидела, и решила дождаться маму, чтобы обо всем расспросить ее. Когда мама вернулась в тренерскую, я показала ей записку-угрозу и потребовала, чтобы она рассказала, что это такое. Мама сначала разозлилась, что я лазила в ее ящик — я и на самом деле открыла ящик стола, но для того, чтобы достать ароматическое масло для сауны. А там и лежал этот листок.

Тогда я объяснила, что не специально лазила, стала расспрашивать маму, от кого это.

Она долго не хотела рассказывать, однако поняв, что я от нее не отстану, пообещала дома поговорить, потому что сейчас у нее занятия.

Я даже про сауну забыла — заявила, что не уйду из бассейна до тех пор, пока мама все не расскажет. Мама оставила меня в тренерской, и я взяла записку себе.

Потом пошла в сауну, чтобы попросту не сидеть в ожидании, и когда мама освободилась, то устроила ей этакий «допрос с пристрастием».

Мама только тогда и рассказала, что записка эта — не первая, а, наверное, уже шестая по счету. Их начали подкидывать ей давно, в разные смены, поэтому понять, кто злоумышленник, не удалось.

Мама думала сперва, что это чьи-то обидные шутки — ее ведь не только «курицей» обзывали, но и другими оскорбительными прозвищами. И обязательно в записках указывалось на ее абсолютную бездарность и неумение работать. Я спросила маму, где все эти записки, но она сказала мне, что она их выбрасывала — только эта осталась. Я тогда всерьез напугалась — ведь в письме содержалась явная угроза!

Вдруг, если мама останется работать в бассейне, с ней что-нибудь случится? Но мама отмахнулась от меня — вроде мало ли имеется недоброжелателей и завистников. К тому же она — бывшая спортсменка, гордость не только Тарасова, но и России. Вот и исходит кто-то от злости, а так как сделать ничего не может, пускается на подобные пакости.

Я стала спрашивать маму, кто из ее коллег работал в то время, когда приходили записки. Только мама сказала, что не помнит, в какие точно дни она их получала. Но вроде как это все тянется с середины октября, если не раньше…

— Но, как я понимаю, записки — это не единственное, что напугало вас? — предположила я.

Диана грустно кивнула.

— Вы опять правы, — подтвердила она. — Я решилась нанять вас после последнего случая… Боюсь, он — не единственный, и чем дальше, тем будет хуже. Это случилось в четверг, в мамину смену. Она должна была выйти на работу к семи утра и быть в бассейне до девяти вечера, но в тот день у мамы был назначен прием к зубному. Она лечится в одной стоматологической поликлинике, туда и я хожу. Там врач очень хороший работает, Галина Владимировна, не побоюсь сказать, в Тарасове она — одна из лучших стоматологов. У мамы, к сожалению, с молодости с зубами проблема — ни пломбы, ни коронки не держатся, а вдобавок ко всему, дело ухудшает и курение. Галина Владимировна постоянно говорит маме, что надо бросать курить, потому что смолы портят и эмаль, и вообще все на свете. Они с мамой в очень хороших отношениях, но к Галине Владимировне всегда огромная очередь, а у мамы как раз накануне зуб разболелся, и она уговорила стоматолога принять ее в четверг. Мама не знала, сколько времени она пробудет в клинике, поэтому попросила сестру мужа, Марину, заменить ее. Вообще так нельзя делать, потому что Марина — совсем не спортсменка, у нее нет разряда. Просто она любит плавать и знает разные техники, моя мама сама учила ее. Поэтому иногда — очень редко — Марина заменяет маму, к тому же мама обещала выйти на работу, как только освободится. Ей и пришлось выйти, только не потому, что она обещала…

Диана снова замолчала — я заметила, что она так привыкла говорить.

Вроде сначала ее монолог течет плавно, без заминок, но потом она словно собирается с мыслями и прерывается, и только после недолгой паузы продолжает свой рассказ.

Я подождала, когда девушка снова заговорит, чтобы услышать продолжение истории.

— В общем, в двенадцать дня Марину увезли в больницу, — сказала Диана. — Пищевое отравление. Потом она рассказывала, что когда пришла в бассейн, сильно хотела есть — выходить ей пришлось в шесть утра, она не успела ни позавтракать, ни даже кофе выпить. А Марина — гипотоник, если она кофе не выпьет, давление по нулям упадет. Но, чтобы не опоздать, она взяла с собой черный кофе и сахар, понадеявшись, что у мамы есть что-нибудь из еды — какая-нибудь шоколадка или печенье. В общем, когда Марина пришла в бассейн, то первым делом поставила электрический чайник и сделала себе кофе. Она увидела, что на столе лежит коробка шоколадных конфет, и сразу поняла, что это, скорее всего, мамины. Ведь у тренеров свои комнаты, а эта принадлежала только моей маме. Марина налила себе кофе, открыла коробку. Она не удивилась, что мама оставила конфеты — ведь она сладкоежка и без шоколада обойтись не может. Коробка была распакованной, и одной конфеты там не было, и Марина решила, что ее съела мама. Поэтому она и не постеснялась есть эти конфеты, ведь если бы коробка была закрытой, то Марине пришлось бы оставить ее нетронутой. Марина старается не злоупотреблять сладким, бережет фигуру, но так как время было раннее, она съела несколько шоколадных конфет. Ведь знаете, считается, съеденное до полудня в жир не откладывается, поэтому до двенадцати можно трескать что угодно, даже тортики. Но Марина съела пять конфет, больше не стала. Говорю, она за фигурой следит. Возможно, это и спасло ей жизнь…