Муки Галилея - Кэйго Хигасино Страница 4

— Странная договорённость. Ни то ни сё.

— У каждого свои причуды.

— С этим не поспоришь.

— Уцуми! — Мамия пристально уставился на Каору. — У тебя есть что сказать?

Она потупила взгляд и сжала губы. Ей было что сказать. Только не было уверенности, что они согласятся с её инстинктивными догадками.

— Говори, чего уже там! Молчанием делу не поможешь, — сказал Мамия, и Каору подняла голову. Глубоко вздохнула.

— Содержимое посылки.

— Посылки?

— Тинацу Эдзима получила посылку. Она лежала на обувной тумбочке в прихожей. Видимо, её принесли вчера вечером.

— Далась тебе эта коробка! — сказал Кусанаги. — Даже у продавца мебели спрашивала. Что в ней такого?

— Про посылку ты мне ничего не сказал. Что за посылка? — спросил Мамия у Кусанаги.

— Товары почтой. Видимо, Тинацу Эдзима что-то заказала.

— Что именно?

— Этого мы пока не проверяли…

— Нижнее бельё.

— А?.. — одновременно произнесли оба мужчины, услышав слова Каору.

— Ты всё-таки туда залезла? — спросил Кусанаги.

— Нет. Но это и так понятно. Я думаю, там нижнее бельё или что-то в таком роде.

— И как ты поняла? — поинтересовался Мамия.

Каору на миг смутилась, но тут же об этом пожалела. Стараясь сохранять невозмутимый вид, она решительно продолжила:

— На коробке значилось название компании. Это известный производитель нижнего белья. В последнее время она также занялась дистанционной торговлей. — Каору опять запнулась, но всё же добавила: — По-моему, об этом знает большинство женщин.

На лицах её коллеги и начальника отразилось замешательство. Кусанаги, похоже, так и вовсе подмывало отпустить какую-нибудь скабрёзную шутку, но присутствие Каору вынуждало его сдерживаться.

— Э-э… Ясно… Значит, бельё… — Мамия, казалось, с трудом подыскивал подходящую реплику. — И что же здесь не так?

— Судя по обстановке, погибшая, получив посылку, оставила её на тумбочке.

— И?

— Мне кажется, она бы так не поступила, если бы ждала гостя.

— Почему?

— Ну как почему… — Каору непроизвольно нахмурила лоб. — Ещё раз повторю: нижнее бельё. Его не выставляют на обозрение посторонним.

— Но оно же новое. И упаковано в коробку. Чего тут стесняться-то, верно? — обратился Мамия к Кусанаги, ища поддержки.

— Согласен. И потом, ты вот поняла, что внутри. Но не каждый же догадается! Особенно мужчина.

Каору уже начала раздражаться, но терпеливо продолжила объяснение:

— Мужчина тоже мог догадаться. Поймите, это обычный ход мыслей. Пусть бельё новое, пусть в коробке, всё равно: женщины не хотят, чтобы о нём хоть что-то стало известно. Ждёшь гостей — обязательно спрячь. И даже если бы она забыла это сделать, то заметила бы свою оплошность, когда пошла открывать входную дверь.

Кусанаги и Мамия озадаченно переглянулись. Поскольку речь шла о женской психологии, уверенности, что они смогут выстоять в споре, у них, похоже, не было.

— Всё это здорово, и тем не менее посылка лежала на тумбочке. Хочешь сказать, её положил туда преступник? — спросил Кусанаги.

— Нет, я так не считаю.

— Тогда что?

— По-моему, прятать коробку было незачем.

— Это как понимать? — осведомился Мамия.

— Как я уже сказала, перед приходом гостя коробку бы убрали. Тем более если гость — мужчина. Полагаю, раз погибшая этого не сделала, у неё не было такой необходимости.

— А это почему? Гость-то пришёл. Тот продавец мебели.

— Верно.

— Так вот же необходимость!

— В обычном случае — да. Но есть одно исключение, когда нижнее бельё от гостя не прячут.

— Это какое же?

— Когда гость — твой любовник, — сказала Каору. — Если Мицуя Окадзаки был любовником Тинацу Эдзимы, она бы не стала утруждаться и прятать ту коробку.

От полицейского участка Фукагавы до ресторана «Дореми Пицца» в Кибе можно было дойти пешком.

Установить, кто в момент происшествия развозил заказы, оказалось несложно. Это был молодой парень по имени Рэйдзи Мицуи.

— Да, точно, это он. Врезался в меня, когда я сгружал пиццу с мотороллера. И ни тебе извините, ничего, — почесал дальше. Потому-то я его окликнул и сделал втык. А сразу после случилось то самоубийство, — чётко отрапортовал Рэйдзи Мицуи, глядя на фотографию Окадзаки.

— Вы уверены? — переспросил Кусанаги на всякий случай.

— Уверен. Такое происшествие не скоро забудешь.

— Большое спасибо. Вы нам очень помогли. — Кусанаги убрал фотографию в нагрудный карман и внимательно посмотрел на Каору, словно спрашивая: «Ну как, довольна?»

— А как тот человек себя вёл? — спросила Каору.

— В смысле — как?

— В его поведении не было ничего странного?

— Не, чё-то не припоминаю… — Задумавшись, Мицуи нахмурился. И вдруг его будто осенило: — Он шёл под зонтиком!

— Под зонтиком?

— Дождь тогда уже кончился. А этот тип зонт не закрыл. Потому ничего перед собой не видел, и пожалуйста — в человека врезался. — Мицуи обиженно надул губы.

— Такие темы мы с госпожой Эдзимой почти не обсуждали. Другой следователь меня уже об этом спрашивал, но больше мне сказать нечего. — Норико Маэда с виноватым видом склонила голову. На женщине была синяя жилетка, надетая поверх белой блузки. По-видимому, фирменный стиль этого банка.

Каору пришла туда, где работала Тинацу Эдзима, — в филиал банка в квартале Кодэмма округа Нихомбаси. Ей выделили одну из переговорных комнат на втором этаже, и она беседовала с Норико Маэдой, которую отрекомендовали как наиболее близкую подругу Тинацу Эдзимы.

Под «такими темами» она подразумевала отношения последней с мужчинами. По словам Норико Маэды, Тинацу Эдзима отрицательно относилась к браку. Даже как-то сказала, что согласна всю жизнь прожить одна.

— В последнее время за ней не замечали ничего странного?

— Нет. По крайней мере, я.

— А вам знаком этот мужчина? — Каору показала фотографию.

Однако ответ Норико Маэды её не обрадовал.

— Нет, я его не знаю.

Каору тихонько вздохнула:

— Хорошо. Простите, что отвлекла вас от дел. Напоследок вы не проводите меня к столу госпожи Эдзимы?

— К столу?

— Да. Мне хотелось бы посмотреть, в каких условиях она работала.