Игра в убийство - Найо Марш Страница 4

Сэр Хьюберт пристально разглядывал кинжал, словно пытаясь мысленно проследить его долгую историю, начиная от мастера, который создал этот шедевр.

— Вы правы, Уайлд. Величайшая редкость. По-видимому, монгольский. Ах, какая красота! — прошептал он.

Он выпрямился, и Найджелу показалось, что ему пришлось приложить большое усилие, чтобы скрыть прозвучавшие в голосе нотки зависти страстного коллекционера.

— Чарлз, — продолжал сэр Хьюберт, — вы пробудили во мне преступную страсть. Как только вы посмели!

— А что скажет доктор Токарев? — внезапно спросила Розамунда.

— Я с глубоким почтением отношусь к обширным познаниям сэра Хэндсли… и мистера Уайлда тоже, — сказал русский. — Тем не менее я полагаю, что владеть этим ножом — незавидная участь.

Василий неподвижно стоял позади Найджела. Каким-то образом Найджел почувствовал, что тот находится в сильном напряжении. Вполне ли он понимал педантичный английский своего соотечественника?

— Что вы имеете в виду? — резко спросил мистер Уайлд.

Доктор Токарев, по-видимому, тщательно обдумывал свои слова.

— Вы, конечно, читали, — начал он наконец, — о тайных братствах в России. В моей стране, несчастной многие века, они были всегда. Зачастую очень странные, с эротическими обрядами или членовредительством… ничего хорошего, знаете ли. Авторы дешевых английских романов часто пишут об этом всякий вздор. И журналисты тоже. Прошу прощения, — обратился он к Найджелу.

— Ничего, пожалуйста, — пробормотал тот.

— Этот нож, — продолжал доктор Токарев, — священный… как это сказать?., символ одного общества… очень древнего. Представьте себе… — его голос неожиданно стал скрипучим, — оно не было православным. Поэтому ни одной особе, даже знатной, не входящей в братство (он произнес это слово на родном языке) или общество, не полагалось иметь такой кинжал.

Ко всеобщему удивлению, Василий что-то громко проворчал по-русски.

— Этот крестьянин со мной согласен, — сказал доктор Токарев.

— Вы можете идти, Василий, — распорядился сэр Хьюберт.

— Давно пора давать звонок к обеду, — заявил Василий и поспешно вышел.

— О, Боже! — воскликнула Анджела. — Уже восемь часов! Обед через полчаса! Поторопитесь с переодеванием.

— Все размещены как обычно? — спросила миссис Уайлд.

— Да… о, минуточку… мистер Басгейт не в курсе. Проводите его, Артур. Он расположится в маленькой валлийской комнате и будет делить с вами ванную, мой ангел. Не задерживайтесь, пожалуйста, а то повар дяди Хьюберта будет вами недоволен.

— Избави Бог! — пылко воскликнул Рэнкин. — Еще немножко… совсем чуть-чуть… и я пошел.

Он налил себе еще полстакана коктейля и, не спрашивая миссис Уайлд, наполнил и ее стакан.

— Чарлз, вы меня спаиваете, — заявила она.

Интересно, почему определенный тип молодых женщин непременно считает эту реплику остроумной?

— Не жди меня, Артур. Я воспользуюсь ванной Анджелы после нее.

Анджела и сэр Хьюберт уже ушли. Доктор Токарев был на середине лестницы. Артур Уайлд обратил свои очки к Найджелу:

— Вы идете?

— Да, конечно.

Найджел последовал за ним по пологой лестнице на тускло освещенную верхнюю площадку.

— Вот наше помещение, — объяснил Уайлд, показывая на первую дверь слева. — Смежную комнату я использую как туалетную.

Он отворил дверь немного подальше.

— Вот эта — ваша, а ванная — между нами. Найджел очутился в очаровательной маленькой комнате, отделанной дубом. Скромная обстановка состояла из нескольких предметов тяжелой, старинной валлийской мебели. В левой стене была еще одна дверь.

— Она ведет в нашу общую ванную, — сказал Уайлд, отворяя ее. — Как видите, моя туалетная тоже выходит сюда. Вы идете в ванную первым.

— Что за прелестный дом!

— Да, здесь необыкновенно приятно во всех отношениях. Все очень привязываются к Фрэнтоку. Я думаю, вы тоже привяжетесь.

— О, — неуверенно сказал Найджел, — я не знаю… это мой первый визит… может быть, я больше не приеду.

Уайлд любезно улыбнулся.

— Я уверен, что приедете. Хэндсли никогда не приглашает человека, если не уверен, что снова захочет увидеть его. Пойду помогу жене отыскать все то, что, по ее мнению, горничная забыла уложить. Крикните, когда освободите ванную.

Уайлд вышел через другую дверь ванной комнаты, и Найджел услышал, как он что-то напевает себе под нос бодрым тенорком.

Обнаружив, что его туго набитый чемодан уже распакован, Найджел не затратил много времени на ванну, бритье и переодевание. Он вспомнил свою довольно мрачную квартирку на Эбьюри-стрит и подумал, как это приятно — забыть о газовой колонке в ванной и газовой плите на кухне ради крана с горячей водой и повара, который не любит ждать. Он управился за пятнадцать минут и, выходя из комнаты, слышал, как Уайлд все еще плещется в ванне.

Найджел весело сбежал по ступенькам, надеясь, что мисс Анджела Норт тоже спустится пораньше. Дверь справа от лестницы была открыта. Он вошел туда и очутился в ярко освещенной, обшитой панелями гостиной, заканчивавшейся полукруглым альковом, за которым была еще одна небольшая комната. Там оказалось что-то вроде библиотеки, совмещенной с арсеналом. В комнате чудесно пахло кожаными переплетами, оружейным маслом и сигарами. Яркое пламя пылало в очаге, и его отблески на стволах охотничьих ружей сэра Хьюберта сразу напомнили Найджелу о приключениях, которых он так жаждал, но не мог себе позволить.

Он с завистью разглядывал «манлихер» восьмого калибра, когда вдруг позади него в гостиной зазвучали знакомые голоса.

Говорила миссис Уайлд, и Найджел с ужасом понял, что она и ее спутник вошли туда вслед за ним несколько минут назад, что он попал в гнусное положение невольно подслушивающего и наконец, что, как бы это ни было ему противно, обнаруживать свое присутствие уже слишком поздно.

Чувствуя себя отвратительно неуютно в этом безвыходном положении, он волей-неволей вынужден был слушать.

— …Так вот, ты не имеешь никакого права мною распоряжаться, — быстро и приглушенно говорила она. — Ты обращаешься со мной так, будто я полностью принадлежу тебе.

— А разве тебе это не нравится?

Найджела вдруг затошнило. Это был голос Чарлза. Он услышал, как чиркнула спичка, и представил себе воочию, как кузен склоняет длинное лицо и прилизанную голову, чтобы прикурить сигарету. Марджори Уайлд снова заговорила:

— Ты совершенно невыносим, мой милый Чарлз. Дорогой, почему ты так жесток со мной? Ты мог бы, по крайней мере…

— Да, дорогая? Я мог бы, по крайней мере — что?

— Что у вас за отношения с Розамундой?