Черные волки, или Важняк под прицелом - Фридрих Незнанский Страница 4

Штырь слегка размахнулся и воткнул нож мужчине в бок. Выдернул и ошарашенно уставился на окровавленное лезвие.

— Мельник! — скомандовал Боровой.

— Получи, сука! — крикнул Мельник и ударил мужчину ножом в грудь.

Мужчина застонал и стал сползать по стене на асфальт.

— Давайте! Живо, пока никого нет! — прикрикнул на парней Боровой.

Удары посыпались градом. Лезвия ножей тускло вспыхивали в желтом свете фонаря. Через минуту мужчина лежал в луже крови, а новоиспеченные «черные волки» быстро удалялись от места «боевого крещения» по черной, безлюдной улице. Все прошло быстро и просто.

Перед домом Борового остановились. Лица у всех были возбужденные.

— Блин, — поморщился Штырь, глядя на свои руки. — Пальцы трясутся.

— У меня тоже, — сказал Мельник.

— И у меня. И у меня, — тихо загалдели парни. Апостол посмотрел на чернявого Кержнера.

— А у тебя, Сергей? — поинтересовался он. — У тебя руки не трясутся?

Кержнер хотел ответить, но вместо этого издал горлом какой-то невразумительный звук и лишь махнул рукой. Даже в тусклом свете фонаря было видно, каким бледным стало его лицо.

— Плохо выглядишь, — тихо сказал ему Апостол. — Тебя что, мутит?

Кержнер не ответил.

— Что будем делать дальше? — спросил у Борового Мельник.

— Надо расходиться, — ответил тот.

— У меня на руках кровь, — пожаловался Мельник. — И на рукаве. Помыть бы.

Боровой посмотрел на его рукава и кивнул:

— Ладно. Сейчас все идем ко мне. Смываем кровь и расходимся. Только тихо, а то соседи услышат.

Боровой повернулся и зашагал к подъезду. Парни, тихо переговариваясь, двинулись за ним.

Через два дня Мельник позвонил Апостолу.

— Слышь, Апостол, надо встретиться, — прошептал он в трубку хриплым, взволнованным шепотом.

— Мы же договорились — встречаться только в крайних случаях, — строго сказал Апостол.

— Можешь считать, что такой случай настал, — усмехнулся Мельник. — Короче, тут такая бодяга…

— Не по телефону, — оборвал его Апостол. — Помнишь кофейню, в которой ты познакомился с Боровом?

— А, он тебе и про это рассказывал?

— Он много чего мне рассказывал. Встречаемся там через час. Успеешь?

— Должен.

— Давай.

Был промозглый апрельский вечер, на улице завывал ветер, но в кофейне было тепло и уютно. Ожидая Мельника, Апостол заказал себе большую чашку кофе «американа». Попивая кофе и размышляя, он вспомнил о том, что случилось два дня назад. Вспомнил пьянящий восторг, который испытал, когда нож вошел в живую плоть. Все это было здорово, но слишком уж быстро и сумбурно. Вот если бы подольше, чтобы успеть хорошенько прочувствовать и просмаковать каждое мгновение…

Апостол тряхнул головой. Нет, в таких делах медлить нельзя. Нужно беречь силы и не оставлять следов. Быстро сделал — быстро ушел.

Апостол отхлебнул кофе и посмотрел в окно. Мельник шел по другой стороне улицы, сунув руки в карманы куртки. На этот раз куртка была не черная (конспирация), а синяя, обычная, с идиотским капюшоном. Перед тем как перейти улицу, Мельник на секунду остановился и быстро зыркнул глазами по сторонам. «Молодец, — подумал Апостол. — Из этого парня, пожалуй, выйдет толк».

Когда Мельник вошел в кофейню, Апостол как раз заказывал себе вторую чашку кофе.

Кепка и куртка Мельника были влажными от дождя. Когда он снимал кепку, несколько холодных капель упали Апостолу на лицо, и тот поморщился.

— Итак? — заговорил Апостол, когда Мельник окончательно уселся и перестал вертеться. — Что ты хотел мне сказать?

Мельник, в своей мышиной манере, зыркнул глазами по сторонам, чуть наклонился вперед и затараторил, выкатив на Апостола меленькие глазки-бусинки.

— Я по поводу Кержнера. Он меня беспокоит.

— Кержнер? — поднял брови Апостол. — Сергей Кержнер? А почему ты позвонил мне, а не Борову?

Мельник усмехнулся, обнажив два ряда мелких, желтоватых зубов.

— Потому что Боров его друг. Он не станет меня слушать, а тебя — станет. Поэтому я решил поговорить с тобой.

— Гм… — Апостол задумчиво поскреб пальцами румяную, плохо выбритую щеку. — Вообще-то логично. И что случилось с Кержнером?

Мельник сдвинул черные бровки-стрелки и тихо спросил:

— Ты знаешь, что он еврей?

— Догадывался, — усмехнулся Апостол. — Это все, что тебя беспокоит?

Мельник покачал головой и затараторил:

— Нет. Просто последние дни… После того как мы… Ну, ты понимаешь. В общем, Кержнер последние два дня ведет себя странно.

Подошла официантка и поставила перед Апостолом кофе. Дождавшись, когда она ушла, Апостол тихо спросил:

— И в чем это выражается? Что такого странного делает Кержнер?

— По-моему ему снесло крышу, — сказал Мельник. — Позавчера… После того как мы… — Мельник замялся.

— После акции, — подсказал ему Апостол.

— Да, после акции. Мы шли с Кержнером вместе к метро, и он сказал, что мы… сделали ошибку.

— Ошибку? — мягко усмехнулся Апостол. Мельник кивнул:

— Да. Он сказал, что одно дело громить ларьки, другое — убивать живого человека. Он сказал, что ему не по себе и что его тошнит. А когда мы подошли к метро — проблевался. Прямо возле входа, даже до урны не дошел. Хорошо еще, что ментов поблизости не было.

— Гм… — Апостол вновь поскреб пальцами щеку. — Что еще он говорил?

— В тот вечер ничего. А вчера… когда мы были на матче… точнее, уже после матча, когда возвращались домой… в общем, он понес какую-то херню про то, что человеку воздается за грехи. И что наказания никому не избежать. Я спросил — чего он гонит? Какие, на хрен, грехи? А он ответил: «Ты сам знаешь какие». А потом замолчал и до самого метро со мной не разговаривал.

— Это все? — спросил Апостол, внимательно выслушав Мельника.

Тот покачал головой:

— Нет. Сегодня он мне позвонил и сказал, что наша организация — бред собачий. И что раньше мы были людьми, а теперь стали псами, а наши хозяева — Боров и ты. И что он не хочет плясать под вашу дудку.

— Так и сказал? — усмехнулся Апостол.

— Так и сказал. Кстати, ты кофе пить будешь? Если нет, то…

Апостол молча пододвинул Мельнику свою чашку.

— Вот спасибо! Я же говорил Кержнеру, что ты нормальный пацан. А он — «Апостол гнида, Апостол гнида».

Мельник взял чашку обеими руками и звучно отхлебнул. Облизнул мокрые губы и с улыбкой протянул: