Дело о светящейся записке - Наталия Кузнецова Страница 4

— Ничего, потом еще позвоним. Попозже. — Ромка подошел к столу, налил себе газировки и засунул в рот очередные конфеты.

Убедившись, что друзья стоят за него горой, Венечка успокоился и, чтобы скоротать время, принес им еще газировки и конфет. Удобно усевшись, гости принялись вспоминать недавнее прошлое. Говорил в основном Ромка, нагнетая страсти и сильно преувеличивая свои заслуги, однако с ним никто не спорил — все знали, что он хоть и хвастунишка, но в то же время отчаян, храбр и никогда не оставит человека в беде. Затем Ромка взглянул на часы, повертел в руках переливающуюся бумажку и приказал Венечке:

— Звони опять в Питер!

И вновь на их звонок никто не откликнулся.

— Что-то долго он туда едет, — нахмурился Ромка. — Интересно, а раньше он сюда приезжал?

Этого Венечка не знал.

— А с родителями Дениса ты знаком? Где они могут быть?

— У него одна мать, я с ней только здороваюсь. А зачем она тебе?

— Ты же видел, что Денис не жаждет с нами разговаривать. А его мать может сказать, кем им приходится Антон, и почему он так быстро от них смотался.

Чуточку подумав, Венечка вскочил с дивана:

— Об этом проще у тети Шуры спросить, у соседки нашей, она тоже на восьмом этаже живет и все про всех знает. Подождите, я сейчас.

Отсутствовал он недолго, а вернувшись, сообщил:

— Оказывается, мама Дениса тоже в Питер уехала, к своей собственной маме, то есть к Денисовой бабушке. А там у нее еще и сестра есть, а у сестры этой — сын. А живут они на улице Бассейной. Вот адрес. Тетя Шура один раз у них тоже была, но очень давно, лет десять тому назад.

— А сын сестры — это и есть Антон? Она так сказала? — взяв у Венечки бумажный листок с записанным на нем номером дома и квартиры, уточнил Ромка.

— Сказала, что был там какой-то маленький мальчик. А как его звали, она не помнит.

— А другого мальчика там не было?

— Вроде не было.

— Значит, это он и есть. А телефон там какой? Ты спросил?

— Тетя Шура его не знает. Она и адрес-то этот с трудом нашла. Он у нее в старой записной книжке был.

— «Жил человек рассеянный на улице Бассейной…» — пробормотал Ромка и положил бумажку на стол. — Зачем нам его адрес? Мы же в Питер не едем. Хотя, есть идея… Но позвони-ка туда снова, вот что.

Но телефон внезапно зазвонил сам. Венечка взял трубку и с радостной улыбкой обернулся к друзьям:

— Это Славка.

— Славка?! Да как же он вовремя! Дай мне! — Ромка выхватил у Венечки трубку и завопил: — Славка, привет! Ты что, уже доехал? А зачем звонишь? Уже соскучился, да? В музеи свои еще не ходил? Не успел? Ладно, о них расскажешь, когда опять сюда приедешь. У нас все в порядке. Ничего нового. Но ты нам нужен! Бери ручку и записывай. — Он схватил со стола бумажку, продиктовал Славке адрес и приказал: — Сходишь туда, найдешь Антона, передашь ему привет от Веньки и спросишь, что значит «фрэинпан». И добавь еще, что кое-кто его тоже землей накормит! Что? Да это… Долго объяснять. Ну ладно, не говори. Тогда только про это слово узнай и тут же нам позвони. Ну чао-какао! Потом все узнаешь.

Ребята внимательно слушали, как Ромка давал Славке указания.

С довольным лицом Ромка опустил трубку и пояснил:

— Славка сейчас на работе у своего дядьки. Увидел на столе телефон и от нечего делать позвонил нам, чтобы лишние денежки на мобильнике не расходовать. А если б он не позвонил, я бы ему эсэмэску послал и попросил бы все выяснить. Это я и собирался сделать.

— Надеюсь, он успеет туда сходить до моего отъезда, — сказал Артем.

— Думаю, он это сразу сделает! — воскликнул Ромка, а Лешка прижалась носом к оконному стеклу и еле слышно прошептала:

— Жаль, что все хорошее так быстро кончается.

Обойдя елку, Артем подошел к ней:

— Ничего еще не кончилось. Я же еще не завтра уезжаю. И потом, мы будем постоянно держать друг с другом связь. Ты же будешь мне писать?

Лешка кивнула:

— Конечно. Как и раньше.

В дверях заскрежетал ключ — это пришли Венечкины родители. Друзья тут же засобирались домой, а когда вышли на улицу, уже стемнело: короткий зимний день быстро подошел к концу.

Однако было еще не поздно, когда Ромке с Лешкой вновь позвонил Венечка.

— Там не тот мальчик, — растерянным шепотом сказал он.

— Где?

— В Питере.

— Как не тот?! — воскликнул Ромка. — И почему Славка нам сам не позвонил?

— Он думал, что вы еще у меня. Он сказал, что там нет никакого Антона. Там только один мальчик. Его зовут Сережа, ему двенадцать лет, и в Москву он не приезжал ни раньше, ни сейчас.

— А кто же тогда приезжал?

— Никто не знает.

Ромка присвистнул:

— Во дела! Значит, Денис все наврал? И Антон вовсе не в Питере?

Венечка лишь вздохнул. Легко было представить, как он сосредоточенно поправляет свои очки.

— Странно, странно, — проговорил Ромка. Опустив трубку, он подошел к сестре и повторил: — Лешк, а все-таки странно, да? Я говорил, что тут что-то не так! Пустяк, конечно, но все равно, интересно, почему этот Антон, как только Веньку землей накормил, так сразу и улетучился? И слово зачем-то странное написал, да еще и в шарик его запрятал! Как моряки в бутылку в прежние века. А Денису зачем темнить? Жалко сказать, что ли, куда его родственник подевался?

— Странно, — в тон ему покивала Лешка и успокаивающе сказала: — Но все тайное рано или поздно становится явным. Ведь ты сам так всегда говоришь.

— Так-то оно так. Но, — Ромка поднял вверх большой палец, — в моем любимом «Законе Мэрфи» есть еще принцип окончательного результата. Знаешь его?

Лешка качнула головой, и Ромка таинственно прошептал:

— «Когда вы исследуете неизвестное, то не знаете, что обнаружите».

На другое утро, вернее сказать, среди ночи, потому что было темно, и все еще крепко спали, Лешку разбудил телефонный звонок. В полной тишине он прозвучал особенно резко. Чтобы не разбудить родителей, Лешка быстро схватила телефон и тихо произнесла:

— Алло!

— Лешенька, это я, — услышала она Венечкин голос. Так рано он еще никогда не звонил.

Прижав трубку к уху, Лешка отправилась в кухню и там, включив свет, взглянула на настенные часы. Они показывали половину пятого.

— Ты почему звонишь в такую рань? — прошептала она.

— Лешка, я не мог больше ждать. Я еще раньше хотел, но знал, что вы спите, и терпел, сколько мог. Тут такое… Тут «тарелка»!