Адская машина - Андрей Троицкий Страница 4

Он добежал до развалин склада, где оперативники оставили свой транспорт, когда красные фонари «Нивы» уже потерялись в ночи. Молоденький прапорщик Саша Дроздов, оставшийся караулить машины, увидав окровавленное лицо Колчина, заляпанную грязью светлую рубашку, сделал шаг назад и вскинул ствол автомата. Но в следующую секунду узнал московского гостя.

— Что там? — округлил глаза парень.

— Ключи, — пролаял в ответ Колчин сиплым и низким голосом.

— В замке зажигания.

Колчин шагнул к «жигуленку».

— Можно я с вами?

— Подгони микроавтобус наверх, — приказал Колчин. — К горящему дому. Там раненые...

Хотелось выплюнуть набившийся в рот песок, но слюны не было. Во рту было сухо, как в пустом колодце. Колчин распахнул дверцу «пятерки», рухнул на сиденье, повернул ключ, включил передачу.

— У вас лицо в крови, — молодой прапор наклонился к Колчину. — Вы ранены?

Оставив вопрос без ответа, Колчин выжал педали. Машина сорвалась с места, выскочила на дорогу. Высоко подпрыгивая на кочках, понеслась по ухабистой кособокой грунтовке. Через пару минут в свете фар показалось стоявшее над дорогой облако коричневатой пыли, поднятое «Нивой».

Левая рука тяжелела, не слушалась, пальцы теряли чувствительность. Боль от предплечья поднималась выше. Сломана ли рука или все же нет, можно было только догадываться. Колчину приходилось вести машину одной рукой. Он держал руль правой пятерней, время от времени, на одну-две секунды, отрывал ладонь от баранки, чтобы переключить передачи. Одной правой машину можно вести, если есть навык. Но дело осложняла глубокая ссадина на лбу. Кровь сочилась, густела, текла по векам, заливала глаза. Теряя дорогу, он поднимал вверх то правое, то левое плечо, стирал кровавые подтеки.

Пару раз машина съезжала в канавы, левым крылом сбивала штакетник заборов, снова выскакивала на дорогу. Вслед «Жигулям» лаяли испуганные собаки, из домов выскакивали люди, стараясь понять, что происходит. Кто-то из домовладельцев пальнул в воздух из охотничьего ружья. Колчин не слышал ни криков, ни собачьего лая, ни выстрелов, только свист ветра. Он потерял счет времени и километрам.

Задние фонари «Нивы» мелькнули далеко впереди и снова исчезли. Не сбавив хода, «Жигули» Колчина выскочили с грунтовки на асфальтовую дорогу, такую же темную и ухабистую. «Жигуль» повело юзом, взвизгнули покрышки. Казалось, машина вот-вот перевернется.

Через пару минут огни Махачкалы остались далеко позади.

Дорога то взлетала на склоны пологих холмов, то спускалась вниз, то снова поднималась вверх. И тогда можно было увидеть черное ровное, как бильярдный стол, пространство моря, уходящее к невидимому горизонту. Встречных машин не попадалось, Колчин видел впереди на трассе лишь два красных фонаря «Нивы». Расстояние между автомобилями стало заметно сокращаться.

— Все, ты мой! — прохрипел Колчин.

Мысленно он поправил себя: сейчас главное не слететь с трассы в обрыв. Кровь из раны никак не останавливалась, снова набегала на глаза. Но Колчин не мог оторвать взгляд от дороги, чтобы стереть кровь плечом. Он часто смаргивал веками, но это плохо помогало. Глаза слезились, контуры темной дороги раздваивались, меняли цвет, расплывались.

— Ты мой...

Сухой, облепленный песком язык едва ворочался. Сейчас Колчин отдал бы любые деньги за глоток паршивой соленой воды с тошнотворным травяным привкусом. Но полупустая фляжка осталась в разгрузочном жилете. Сжимая челюсти и щуря глаза, Колчин жал на газ. Слабый мотор «Нивы», видно, начал захлебываться. Расстояние между машинами продолжало сокращаться.

Пригород Махачкалы. 22 июля

Отлежавшись за стволом тополя, справившись с головокружением, майор Миратов решил действовать. Сейчас он жалел, что не разрешил сотрудникам взять на задание рации. Эти переговорные устройства, произведенные где-то в Юго-Восточной Азии, были ненадежны, выходили из строя от легкого удара. Но главное, во время работы издавали такое шипение, что оперативников легко можно было обнаружить во время боевого задания, и тому уже имелся печальный опыт.

Перед началом операции сговорились атаковать дом по свистку Миратова. По задумке майора на все дело должно было уйти полторы-две минуты. На кой черт связь? Об осложнениях в деле Миратов не подумал.

...С задней стороны хибары слышались короткие автоматные очереди и беспорядочная ружейная пальба. Значит, сопротивление бандитов не было сломлено. На что рассчитывают те, кто держат оборону? Ведь того и гляди рухнут стропила и обвалится крыша. И хана. Никогда не поймешь, что на уме у этих отморозков. Миратов даже не представлял, какие потери понесли оперативники, кого из бандитов удалось завалить, а кто ушел. По всем прикидкам, в доме должен оставаться только один человек. Впрочем, кто знает, столько их там на самом деле...

Майор привстал, выбрался из-за своего укрытия. Вжимаясь в рыхлую песчаную землю, он медленно дополз до виноградных посадок. Дышалось тяжело. Стелившийся по земле дым разъедал глаза. Но отсюда, с ближней позиции, дом стал виден во всех деталях. Стены из саманного кирпича, посеченные пулями, огонь не тронул, но крыша уже занялась, вовсю полыхал дощатый навес над крыльцом. Из окон тянулась удушливая гарь, будто там, в помещении, горели резиновые покрышки. Во дворе неподвижно лежали три оперативника, погибшие в первую минуту штурма. У крыльца, разбросав руки, одетый в синие шорты и светлую майку, по пояс залитую кровью, лежал человек. На шее черная дыра раны, запекшаяся кровь на лице, глаза открыты и смотрят на Миратова с немой беспощадной злобой. Без труда майор узнал Темира Хапалаева, Хапку.

Этому конец. А жаль...

Миратов раздвинул ладонями виноградную лозу, он хотел подползти ближе к дому. Двинул вперед правый локоть, но тут, заметив какое-то движение в темном дымном окне, успел вжаться в землю. Грянул ружейный выстрел. За ним второй. Картечь сорвала листья, выдернула из земли корни растений. Теплый сок из зеленой виноградной грозди брызнул на лоб Миратова.

Майор неподвижно лежал на земле, боясь обнаружить свое присутствие. Услышав за спиной тихий шорох, вздрогнул. К нему подползал прапорщик Саша Дроздов, оставленный у старого склада сторожить машины. В отсветах пламени чумазая физиономия Дроздова сделалась красно-багровой, как у черта.

— Какого хрена ты здесь... — не договорил майор, закашлявшись от дыма. — Почему покинул пост?

Дроздов ладонью размазал по лицу грязь.

— Тот майор, Валерий Колчин, что из Москвы прибыл, приказал подогнать сюда микроавтобус. Возможно, есть раненые.

— Вижу только трупы, — прошептал Миратов. — А где сам Колчин?

— Он погнался на «Жигулях» за той синей «Нивой». Кажется, Колчин серьезно ранен.