Труп на английской лужайке - Юлия Алейникова Страница 4

Он пел ей песенки, часами таскал на руках, позволял спать в родительской кровати. Впрочем, в своей она не спала ни дня с момента рождения. Хотя ее возили за собой повсюду.

За обедом, когда Василий ворковал над тарелкой с супом, пытаясь втолкнуть в Маруську очередную ложку (обедала она теперь со всеми в столовой и, естественно, ничего не ела. А зачем? И так весело), произошло кошмарное событие.

Стив Янг, спокойно поглощавший свой обед, совершенно не реагируя на творившееся под боком безобразие, вдруг резко побледнел, тяжело задышал, его зрачки расширились, он начал судорожно хватать ртом воздух, махать руками, с грохотом уронил тарелку и, как-то конвульсивно дергаясь, съехал со стула, с грохотом рухнув на пол.

Все повскакивали с мест, с ужасом глядя на корчившегося на полу Стива.

Спустя секунду очнувшийся первым Адам кинулся к бедняге и, раздвинув веки, заглянул в зрачки.

– Дайсон, мой старый чемоданчик из кабинета! – резко рявкнул он, преображаясь. – Виктория, неотложку! На столе ничего не трогать. Ник, Джон, помогите перенести его в комнату, ему нужно срочное промывание желудка!

Джон и Ник уже были рядом. Втроем они подхватили дергающегося, с закатившимися глазами гостя и потащили прочь из столовой. Юля с Василием и Вероникой продолжали сидеть с открытыми ртами.

Арчибальд, тихо обедавший в конце стола, молча отодвинул от себя тарелку и как-то тревожно заглядывал внутрь собственного организма, словно ожидая нападения невиданного недуга.

Виктория отдавала в телефон распоряжения строгим, командным голосом – вероятно, вызывала неотложку.

Даже Маруся присмирела, перестав шалить, она забралась к Василию на колени и, обхватив его шею руками, затихла, прижавшись к папочкиной щеке.

Об обеде все тут же забыли, с опаской глядя на тарелки. Лицо стоявшего возле буфета лакея было бледным и испуганным.

Спустя десять минут в столовую вернулся Ник. Погладив по голове перепуганную Саманту, он сел на свое место и, улыбнувшись успокаивающей улыбкой, объяснил:

– Скорее всего отравление лекарственным препаратом. Адам с Джоном проводят промывание желудка. Адам сказал – опасности для жизни нет. Хорошо, что все случилось за обедом и мы смогли вовремя ему помочь. Если бы он упал где-то в парке, тогда была бы беда, – утешил всех герцог, потом неуверенно взглянул на присутствующих. – Адам считает, что мы спокойно можем продолжать трапезу. Вряд ли токсин был в супе. – Но, увидев недоверчивые лица сотрапезников, предложил: – Впрочем, его можно не есть, а сдать на экспертизу. Мне кажется, фрукты вполне безопасны. Давайте перекусим ими. Думаю, экспресс-анализы и рассказ самого Стива, когда он придет в себя, все разъяснят.

Но есть никому не хотелось. Василий прижал к себе тихую Марусю и с сомнением смотрел на фруктовые башни в вазах.

Вскоре вернулся Джон. В столовой не слышали, как подъехала машина «Скорой помощи», но Джон сказал, что врач уже осмотрел Стива. Никакой угрозы нет. Адам все сделал правильно. Промывание желудка остановило процесс интоксикации, сейчас Стиву поставили капельницу, ему уже лучше.

– Доктор согласен с папой, что больше всего симптомы напоминают передозировку лекарственных препаратов. Но Стив клянется, что не принимал ничего подобного, – продолжал рассказывать Джон, доставая из кармана несколько закрытых пробками склянок. – Доктор велел взять образцы супа из общей супницы и тарелки Стива, отлить жидкость из его стакана. Но вряд ли дело в этом. Мы все ели, и никто не пострадал. – В этом месте Юля услышала полный облегчения вздох – дворецкий вернулся в столовую вслед за Джоном и сейчас стоял очень бледный возле сервировочного стола. – Папа склонен думать, что токсин находился в графине с водой в комнате Стива. Идя на обед, он выпил полстакана, а когда мы хотели взять воду для анализа, оказалось, что графин уже пуст. Чепуха какая-то! – пожал плечами Джон.

Юля с Василием переглянулись.

– Доктор Чепмен считает, что надо обратиться в полицию, но Стив и слушать не хочет, думает, это недоразумение. Говорит, наверное, съел какую-то дрянь в городе. Доктор взял у Стива необходимые анализы, хотел забрать его в больницу, но тот наотрез отказывается. Пойду отнесу ему. – Джон показал нам три сосуда, наполненных образцами.

Когда «Скорая» уехала, а Адам вернулся в столовую и отчитался еще раз о состоянии Стива, все разбрелись по своим делам. Василий рискнул накормить Марусю бананом и апельсином, уложил ее спать, а когда малышка заснула, тихо встал, взял пиджак и, показав Юле жестами и мимикой «никуда не уходи, стереги ребенка», скрылся за дверью.

Вернулся он минут через сорок с несколькими упаковками питьевой воды, по пол-литра каждая. Он заботливо запихал их под супружескую кровать и строгим шепотом велел:

– Пить только из запечатанных бутылок. Если бутылка стояла открытой, ее ни в коем случае не брать. Никаких графинов! Веронике я тоже упаковку отнес.

Юля, молча закатила глаза. Забота Василия о здоровье и безопасности семьи всегда отдавала некой паранойей. Если на Сахалине одна отдельно взятая семья отравилась вареной колбасой, приобретенной в местном захолустном магазине, значит, Василий тут же несся к холодильнику и выгребал оттуда в мусорное ведро все колбасные изделия, а также ветчину и буженину, и его семья переходила на жесткую диету как минимум на целый месяц. Если на севере Франции в маленькой пиццерии в каком-то захолустье обнаружили кишечную палочку, все семейство Василия, сидящее в Ницце, автоматически лишалось удовольствия есть итальянскую кухню и посещать любые рестораны. Делать маникюр, педикюр и эпиляцию на территории Российской Федерации Юле было строго запрещено. Разгул гепатита, СПИДа и сифилиса подвергал жизнь жены неоправданному риску. За пределами родины она имела право посещать салоны красоты, но только со своим набором инструментов. Чтобы подсластить пилюлю, он заказал для нее дорогущий именной комплект с вензелями и стразами Сваровски.

Денис с Вероникой, почти всю сознательную жизнь прожившие с мамочкой, отличавшейся долей здорового пофигизма, и с родным отцом, отличавшимся пофигизмом, явно нездоровым, к подобным перегибам относились болезненно. И даже пытались отстаивать свои права, есть, что им вздумается, и ходить куда захочется. Конечно, безрезультатно.

Юля подобным идеализмом не страдала и спорить с Василием не пыталась, потому как это было бесполезно. Попытки отстоять свою правоту в подобных случаях заканчивались полным провалом. Все ее доводы и резоны превращались в детский лепет и женские капризы, разбиваясь о неоспоримые доказательства и аргументы, продуманные, взвешенные и фундаментальные. В итоге она не просто проигрывала, а вынуждена была искренне соглашаться с его правотой, что особенно действовало на слабые женские нервы.

Вот и сейчас она молча взяла одну бутылку и демонстративно поставила ее на прикроватный столик. Василий одобрительно кивнул. Потом разулся, лег рядом с Маруськой, уткнувшись носом ей в макушку, и счастливо захрапел.

– Господи! Все дело в Англии? Или мне везет как утопленнице? – вопрошала Юля голубым небесам, стоя над свежим трупом.