Игры больших мальчиков - Ольга Славина Страница 4

От него у Кати душа ушла в пятки. Но нельзя же проигнорировать такую отчаянную мольбу. Она налегла на дверь. Откуда только силы взялись? Щеколда поддалась…

То, что она увидела, будет долго стоять у нее перед глазами, мешая заснуть.

Помещение — небольшая подсобка, где уборщица хранит ведра и швабры. Сейчас там было сильно накурено и пахло как-то неприятно. И среди всего этого милая Мила извивалась под здоровенным детиной, одетым в белое. Он душил ее тем самым янтарным ожерельем.

Надо же, как в воду глядела. Янтарный маньяк! Как и было обещано…

— Прекратите! — заорала Катя в ужасе. — Я вызвала милицию! Вас прямо сейчас арестуют! Здание окружено!

Душитель подскочил как ошпаренный. И резко отпустил свою жертву. Даже бросил. И Мила свалилась на пол и со всего маху врезалась головой в батарею, которая оказалась в хозяйственном закутке, видимо, чтобы половые тряпки не мерзли.

А маньяк ринулся к Кате. Но та не растерялась. Схватила швабру, захлопнула дверь и просунула палку в ручку.

Дверь заходила ходуном. Убийца пытался вырваться из ловушки. Но швабра не сдавалась. Она ведь делает здесь влажную уборку уже лет двадцать. Made in USSR, made из дерева, а не какая-то новомодная пластиковая штуковина.

Жаль только, что Мила осталась за дверью в полной власти этого опасного субъекта. Но это лучше, чем если бы Катя стала еще одной жертвой, а ему удалось бы сбежать.

Катя и швабра надежно заперли маньяка!

«Какой-то ты маньяк не сексуальный», — сказал поэт. Когда задержанного выводили в наручниках, Кате пришла на память именно эта строчка. Вообще-то преступник оказался очень даже ничего. Как мужчина — даже супер. Ничуть не хуже того любителя русалок, только блондин. То есть с сексуальностью у него все в порядке. А вот с маниакальностью…

Разве бывают такие маньяки? Катя их никогда раньше, конечно, близко не видела, Бог миловал, но представляла ясно. Неприятный тип со злым взглядом, жалкий и страшный одновременно. Этот же будто сошел с обложки журнала, в непрочтении которого ее сегодня уличили. Зачем такому нападать на женщин? Любая и так согласится познакомиться с ним поближе. Но, может быть, его привлекают трудности?

Катя проводила глазами милицейскую машину, в которой увезли опасного преступника. Как до этого провожала «скорую помощь» с Милой. Она жива! Правда, без сознания. У нее синяки на шее и в других местах, в приличном обществе не стали бы уточнять в каких. Но это пустяки. Главная опасность — черепно-мозговая травма. Пока не ясно, насколько тяжелая. Но нужно надеяться на лучшее.

— Ну-тс, это вы очевидец?

Катя вздрогнула. Рядом стоял и сверлил ее взглядом невысокий толстенький человечек в черном костюме и с новеньким кожаным кейсом.

— Следователь Сильянов, — представился он, — работаю по этому делу.

— Екатерина Чижова. Ловлю маньяков на живца и швабру, — не осталась в долгу Катя.

— Маньяков? — заинтересовался Сильянов. — Вы думаете, этот интересный блондин нападал и на других женщин?

— Не исключено, что это янтарный маньяк.

— В смысле, желтый? Китаец, что ли? А с виду не подумаешь…

— Да при чем здесь китаец? Маньяк душит своих жертв янтарным ожерельем. На прошлой неделе таким образом девушку убили. Сегодня Мила еле жива осталась. Случайное совпадение? Боюсь, в столице появился серийный убийца, у которого какие-то проблемы с янтарем.

Катя торопилась выложить все свои мысли по этому поводу. Из прессы она знала, что правоохранительные органы не любят волновать общественность и связывать убийства в серию, до последнего твердят о совпадениях. Но надо же предупредить граждан, вернее, гражданок, чтобы спрятали янтарь в шкатулки. Хотя бы до осени: под пальто не видно.

— Очень интересно… — протянул следователь и достал из своего кейса кожаную записную книжку.

Катя посмотрела на нее в некоторой растерянности. А где же протокол допроса? С печатями и «с моих слов записано верно». Она же важный свидетель.

— Ерема, опять ты тут вынюхиваешь! — раздался грозный окрик у нее за спиной. — А ну марш отсюда!

Катя повернулась и увидела… точную копию следователя Сильянова. В таком же костюме. Только вместо дорогого дипломата в руках мужчина держал довольно потрепанный портфель.

— Следователь Сильянов, — представился двойник и сунул ей под нос удостоверение. — Фома Васильевич Сильянов. А этот субъект — мой брат-близнец, Ерема Сильянов, скандальный журналист. Проникает за милицейское оцепление, пользуясь тем, что дала ему природа. А наши ротозеи в форме документы у него спросить не догадываются, хотя я их столько раз предупреждал. Надеюсь, вы не успели выболтать ему тайну следствия?

Катя выглядела растерянной. Что за день такой сегодня? То маньяки, то следователи-двойники. Раньше с ней такого не случалось.

Фома Васильевич решил на улице не топтаться, а пригласил свидетельницу в кабинет заведующего архивом. Господин Молотов ввиду чрезвычайных событий на вверенной ему территории так и не попал на день рождения супруги, а маялся в собственной приемной.

— Вы понимаете, гражданочка, что, пока Людмила Кострыкина в коме, ваши показания — решающие? — строго спросил настоящий следователь.

— В коме? — беспомощно переспросила Катя.

Это слово никак не сочеталось с ее энергичной, улыбчивой коллегой.

— Вот именно. Так что потерпевшую о произошедшем мы спросить не можем. Но вы утверждаете, что застукали гражданина Черкасского в служебном помещении архива как раз в тот момент, когда он душил гражданку Кострыкину?

— Застукала! — кивнула Катя. — А его фамилия Черкасский? И он что, это отрицает? Натворил бед и даже не раскаивается?

— Гражданин Черкасский заявил, что имело место недоразумение, несчастный случай, но никак не преступление. Однако от дачи более подробных показаний отказался. Как вы думаете, то, что вы видели, могло оказаться недоразумением?

— Этот негодяй душил Милу ее же цепочкой, — возмутилась Катя. — А она звала на помощь. По-моему, тут все предельно ясно. Недоразумением я считаю лишь то, что убийцы, особенно серийные, не стали в свое время жертвами абортов.

— Мы проверим причастность гражданина Черкасского к другим преступлениям, — заверил следователь. — А вы, гражданка Чижова, пожалуйста, изложите на бумаге все, что касается нападения на Людмилу Кострыкину.

— Надеюсь, ты, Чижова, написала то, что от тебя требовал следователь, без грубых стилистических и орфографических ошибок? — озабоченно спросила Надя Копейкина.

Она преподавала русский язык и литературу в подмосковной школе. Днем. А вечером любила зайти попить чайку на Катину кухню. Чем ближе к маминым ватрушкам, тем лучше. А ее пятилетний сынок Павлик предпочитал место под столом: сидел там и путал всем тапки.