Бизнес-блюз - Дмитрий Новоселов Страница 4

Когда мы сели в машину, я повернул переключатель и направил вентилятор печки на ноги. Двигатель уже успел остыть, и стало еще холоднее. Мне хотелось выпить, но при Кольке я стеснялся браться за фляжку.

Начался новый день, он был серым и зыбким. Даже снег, и тот был серым. От этой серости все вокруг казалось резиновым, мы углубились в липкую массу и барахтались среди машин, клаксонов и снегоуборочной техники. В голове набухали и лопались пузыри.

– Чё молчишь? – спросил я Колю.

– Если я начну говорить, то мы поругаемся.

– Первый раз, что ли?

– Давление подскочит. Гипертония – первый шаг к инсульту.

– А в себе держать еще вреднее, все ложится на сердце, – привел я контрдовод. – Врачи говорят, что отрицательные эмоции лучше выплескивать наружу.

– Да? – поинтересовался Колька. – Ты это точно знаешь?

– Абсолютно.

Он помолчал минуту, потом сделал свирепое лицо и сказал:

– Ты меня вконец заколебал. Пропадаешь неделями, срываешь важные встречи, теперь докатился до того, что спалил склад.

– Ничего я не палил.

– Я на девяносто процентов уверен, что все сгорело от твоего окурка. Я сотни раз замечал, что ты куришь где попало, а в пьяном виде вообще ни фига не соображаешь.

– Я был с Аркашкой, а он за рулем и все контролировал. Ты же знаешь Аркашку, он все замечает.

Колька задумался.

– Все равно, это неправильно, – сказал он уже примирительно. – Нельзя пить с подчиненными. Панибратство плохо заканчивается. Может, спалил и не ты, но ты дал толчок. Они, скорее всего, продолжили, и вот результат.

– Вряд ли. Виталик почти не пил, в основном дед лакал, да я.

– Факт есть факт, ты напоил сторожей и склад сгорел, мало того – есть труп. Теперь у нас куча неприятностей.

– А много там у нас на остатке бумаги было?

– Слава богу, почти ничего.

– А куда делась? – удивился я.

– Чаще на работу ходить надо, – Дальтоник постарался вложить в эти слова как можно больше презрения. – Я все продал в Тюмень Гершковичу. У него в наших краях три порожних КАМАЗа было, представляешь, халявная доставка, я ему весь склад и вдул, – его переполняла гордость. – Он каким-то образом умудрился выиграть все предвыборные тендеры, причем у всех кандидатов и партий. Говорит, что к нему на склад стояла очередь из грузовиков. Своей бумаги не хватило, нужно было срочно подвозить еще. Мы – ближайшие. Гершковичу выгодно, во-первых, в ассортименте и «Снегурочка» и «Светокопи», и «Балет», и «Ким люкс», а во-вторых, быстро. Не надо по Москве собирать и ждать вагона.

– И сколько мы поймали? – поинтересовался я.

– Пять процентов.

– Не густо.

– С двух миллионов нормально получается за три дня.

– А деньги пришли?

– Да, я их уже на закуп пустил.

Неплохая сделка. Редкая. Такое случается только перед выборами. Из вредности я все-таки сделал замечание:

– Продать-то продали, а сами теперь без бумаги сидим.

– Ничего подобного, я все рассчитал, у нас по магазинам еще запасы оставались, а вчера вагон подошел, ладно разгрузить не успели, а то сгорело бы все на хрен. Спасибо железнодорожникам, полдня не могли с сортировочной на базу вагон подать. А когда подали, уже конец рабочего дня! Я сказал на станции, для острастки, что кроме льготных суток еще часов двадцать вагон продержу за их счет.

– Что теперь делать будем? – спросил я.

– По большому счету нам пофигу. У нас все застраховано, и бумага, и склад, и оборудование. Виталика только жалко.

– А в полисе пожар есть?

– В полисе есть все – и долбаный пожар, и наводнение, и кража.

– Точно, – вспомнил я. – Я ведь договор подписывал, общая сумма три миллиона.

Пузыри в голове продолжали лопаться, но где-то за ними, с боку или под, бродила какая-то мысль, до которой я никак не мог добраться из-за шума. И еще очень мешала сосредоточиться фляжка, она оттягивала карман и прикасалась к телу через рубашку. Хотелось выпить.

До офиса оставалось два квартала. Я смотрел на резиновый мир за тонированным стеклом, на пружинящие деревья, подпрыгивающих пешеходов и снежинки, которые бились в стекло, косо отскакивая в вязкую снежень.

– Говоришь, вагон по документам вчера со станции отправили? – спросил я Кольку, внезапно прозрев.

– Угу.

– И он сейчас стоит на задах груженый?

– Да.

– А кто об этом знает?

– Я, Аркашка да Виталик. Знал…

– Ну, ты понял? – спросил я.

– Чего?

– Сейчас заходим в офис, хватаемся за голову: мол, все, хана, только вчера разгрузили, а сегодня весь вагон бумаги сгорел! Отдашь накладные в бухгалтерию, пусть приходуют вчерашним числом. Этот приход и выставим страховой компании на возмещение. Вагон бумаги стоит миллион пятьсот – миллион шестьсот. Если будем у страховой компании просить трояк, то полторушник наверняка выклянчим. А эту бумагу спрячем, потом будем небольшими партиями впрыскивать в торговлю.

– Как мы ее спрячем?! Все узнают – и водилы, и кладовщики, и грузчики. Кто-нибудь да проболтается.

– Открываем «Из рук в руки», нанимаем три левых КАМАЗа, берем семерых, восьмерых алкашей с биржи, и через три часа никаких следов.

– А куда разгружать, кому сдавать?

– Разгрузим на мебельном, во втором ангаре, сдавать никому не будем. Там везде охрана, а проходной системы нет.

– Кто-нибудь проболтается. Будет какое-нибудь расследование, страховые компании так просто с деньгами не расстаются. Заключение пожарной охраны должно соответствовать пунктам в полисе.

– Мы в какой компании страховались? Московской. Москва далеко, а местных представителей на крайняк купим, пожарных тем более.

– Думаю, на такую сумму из Москвы комиссия приедет, – возразил Колька.

– И их купим, даже если на взятки уйдет поллимона, все равно один нам останется. Куш шикарный. Детали потом. Попробуй, назови мне хоть одну вескую причину, почему это не должно получиться в принципе.

Мы подъехали к офису. Колька задумался. Он смотрел в пургу и барабанил пальцами по рулю.

– В принципе, этот вариант вполне может получиться, но есть одно но. Мне халява в прок не идет, если сегодня сто рублей найду, завтра обязательно штуку потеряю.

Я засмеялся.

– У меня такой тенденции нет. Если хочешь, я займусь этим вопросом. А ты вроде и не при чем. Только сыграй свою роль.

Чебоксаров повеселел, а у меня началось самое настоящее свинцовое похмелье.