Клавесин Марии-Антуанетты - Наталья Александрова Страница 4

К большому его сожалению, давно уже прошли те времена, когда в скромной коммунальной квартирке можно было найти полный столовый гарнитур времен Павла Первого в отличной сохранности или чудесный ампирный кабинет из карельской березы. В России, а особенно в Санкт-Петербурге, у антикварной мебели (впрочем, как и у ее владельцев) была трудная судьба: значительная ее часть погибла еще во время двух революций. То, что удалось сберечь тогда, в огне красного террора, впоследствии сгорело в «буржуйках» ледяными блокадными зимами, когда чудом уцелевшие потомки аристократических родов, чтобы выжить, топили печи красным деревом и палисандром.

Но, как это ни печально, еще более страшный удар по антиквариату, чем две революции и война, нанесло бурное строительство хрущевского времени. Жители коммунальных квартир Коломны и Песков, Семенцов и Петроградской стороны, получая малогабаритные квартирки в Дачном или Ульянке, не могли взять с собой громоздкие дедовские шкафы, комоды и секретеры. Кроме того, воспитанная новой, прогрессивной эстетикой молодежь считала все это никому не нужным, безнадежно устаревшим хламом. Молодые люди высмеивали отсталых бабушек и дедушек и говорили, что не возьмут их любимые «козетки и кушетки» в свое светлое малогабаритное будущее.

И драгоценная антикварная мебель отправлялась на городские свалки, а вместо нее в типовых квартирах поселялись примитивные, недолговечные поделки из ДСП и оргалита. Причем, выбрасывая старые вещи, никто, конечно, не беспокоился об их сохранности, и старинная мебель попадала в мусорные контейнеры безжалостно переломанной, без обивки и отделки.

Конечно, находились предприимчивые и не брезгливые люди, которые обходили свалки, внимательно присматриваясь к обломкам дедовской мебели, и кое-что спасали, сохраняли до лучших времен.

И теперь, когда эти «лучшие времена» настали и за дедовские шкафы, когда-то отправленные на свалку, богатые люди платили огромные деньги, – теперь настал звездный час для людей вроде Казимира Болеславовича Пауцкого.

Именно сюда, в этот полутемный кабинет, в логово Казимира Пауцкого, позвонила Раиса Павловна, как только узнала о смерти Амалии Антоновны.

Пауцкий поблагодарил Раису, повесил трубку, встал из-за стола и надел черное пальто.

В этом пальто он ходил в любое время года – зимой и летом. Это пальто и черная палка с серебряным набалдашником были от него неотделимы, казалось, что он так и родился – в черном пальто, с залысинами и с палкой в руке.

– Михаил! – крикнул Пауцкий, приоткрыв дверь кабинета. – Мы едем на раскопки!

«Раскопками» Казимир Болеславович называл такие вот экстренные посещения покойных старушек.

Из кладовки появился крупный рыхлый детина лет сорока, с отвислой губой и сонно-туповатым выражением лица. Несмотря на такой сомнительный облик, Михаил выполнял при Пауцком функции шофера и телохранителя (ведь не секрет, что антикварный бизнес – довольно криминальный), а также, по совместительству, вышибалы и грузчика на тот случай, если что-то можно прихватить сразу, без долгих переговоров с родней и наследниками.

* * *

Славик Топорков прямо с поезда отправился к своей тетке.

Собственно, она была ему вовсе и не тетка, а то ли двоюродная бабка, то ли вовсе седьмая вода на киселе, но ситуации это не меняло: она доводилась ему какой-то родней, и это давало практичному и рассудительному Славику определенные права.

Во-первых, изредка приезжая в Петербург в командировку, он мог остановиться у тети Амалии, сэкономив кое-какие деньги на гостинице. При его небольших заработках это было очень даже неплохо.

Во-вторых же, поскольку у Амалии Антоновны других родственников не имелось, Славик твердо рассчитывал получить после ее смерти наследство.

Конечно, его тетка не владела акциями банков и металлургических заводов, алмазными копями и поместьями, но квартира в Петербурге – это тоже немалая ценность, особенно если смотреть на нее из далекой провинции. Поэтому Славик старался тетку не раздражать и при каждом своем приезде дарил ей что-нибудь необременительное для своего бюджета – коробку конфет «Ласточка», упаковку отечественного земляничного мыла или пачку дешевого чая, по вкусу отдаленно напоминающего запаренный березовый веник.

Правда, была в этом и одна огорчительная сторона: тетка, несмотря на свой более чем преклонный возраст, чувствовала себя превосходно и совершенно не собиралась умирать, напротив – радовалась жизни, музицировала и даже крошечными дозами попивала коньяк, чем вызывала в душе племянника неуклонно растущее раздражение.

Итак, прямо с поезда Славик отправился к своей тетке. Такси он из экономии не взял, доехал до места на троллейбусе и уже подходил к теткиному дому, когда нос к носу столкнулся с соседкой Амалии Антоновны.

Славик знал соседку в лицо, но никак не мог вспомнить ее имени и отчества, да, впрочем, и не очень по этому поводу расстраивался. Та выгуливала возле подъезда своего скотчтерьера и при виде Славика бросилась ему навстречу.

– Какое несчастье! – воскликнула она, хватая Славика за пуговицу. – Какое несчастье! Ваша тетя…

– Что – умерла? – переспросил Славик, с трудом скрыв радость.

– Да, а вы уже знаете? – удивилась соседка. – Как вы быстро приехали!

В ее голосе прозвучали подозрительные интонации.

Славик отмахнулся от нее и взлетел по лестнице, чтобы поскорее взглянуть на свое новое имущество.

Ключи от теткиной квартиры у него были, но искать их не пришлось: Славик заметил, что дверь приоткрыта.

Это его слегка обеспокоило: не всплыли ли какие-то конкуренты, не нашлись ли у тетки фальшивые родственники, желающие наложить лапу на его законную собственность?

Он толкнул дверь, вошел в квартиру и, нарочито громко топая, направился в теткину комнату.

Здесь, в глубоком кресле с резными подлокотниками, сидел тщедушный человечек в черном пальто. У незнакомца были большая лысоватая голова, глубоко посаженные темные глаза и длинные руки, сложенные на серебряном набалдашнике палки. Вообще, этот человек выглядел очень странно: он казался смешным, но в то же самое время – опасным.

– Вы кто? – враждебно осведомился Славик, приблизившись к незнакомцу. – И что вы тут делаете?

– Могу задать вам тот же вопрос, – отозвался странный человек. – Кто вы такой?

– Я-то известно кто, я – племянник… законный, то есть наследник… это все – мое… – парень обвел квартиру неопределенным жестом. – А вы откуда взялись на мою голову?

– Ах, вы племянник? – Тщедушный человечек поднялся из кресла навстречу Славику, шагнул к нему, церемонно шаркнув ножкой, но при этом уронил свою палку. – Очень, очень рад познакомиться!

– А вы-то кто такой?! – напирал Славик, исподлобья глядя на незнакомца. – В родню набиваетесь? Сразу предупреждаю – нет у нее никакой родни, кроме меня! Нет и никогда не было, так что не рассчитывайте, что я… что вы…