Московский душегуб - Анатолий Афанасьев Страница 4

Глава 2

1990 год

В новом мире ее знали под именем Тани Француженки, хотя по паспорту она по-прежнему числилась Надеждой Примаковой, девицей двадцати трех лет от роду.

Часто меняя имена, она к каждому привязывалась, как мать прилипает сердцем к больному, недолговечному ребенку. В подпольных кругах Таня была уже достаточно известна, но такой крупный заказ получила впервые. Из ресторана "Балчуг" на восьмицилиндровой "тойоте" ее доставили на квартиру крутого барина, дяди Жоры из Свиблова. В апартаментах заставили ждать сорок минут, а потом дядя Жора вышел к ней, грузный, низкорослый, благоухающий, как проститутка, "Шанелью №5". Вид у него был спесивый, но доброжелательный. Не мешкая, выложил перед ней две цветные фотографии, но она на них даже не взглянула. Не мигая уставилась в тяжелую переносицу дяди Жоры.

– Ты чего, Француженка? В ступоре?

– Положено даме предложить выпить, – сказала она.

Дядя Жора, озадаченно крякнув, хлопнул в ладоши, и тут же шустрый мальчонка в спортивном костюме, получив распоряжение, поставил перед ними поднос – коньяк, пепси, тарелка с нарезанным лимоном.

– Прости, Танечка! Как-то все за делами иногда забываешь о хороших манерах. Может, сразу и в постельку? А уж утром все обсудим?

– Постельки не будет, дядя Жора, – любезно отозвалась Таня. – Просто в горле пересохло. На улице-то вон какая духота.

– Да уж, лето не приведи Господь. Пожары кругом.

Озлился кто-то сверху на Россию-матушку.

Вместе с ней, за компанию, дядя Жора отхлебнул глоток коньяку. Потом Таня внимательно разглядела фотографии. На них был изображен средних лет мужчина весьма выразительной внешности. Все в нем было как бы слегка выпячено, подчеркнуто: и смуглота, и озорная улыбка, и богатая черная шевелюра, обрамляющая лицо точно шлемом, – на том снимке, где он ласкал собачку.

– Не русский? – спросила Таня. – Нацмен?

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Для меня – нет. И что я должна с ним сделать?

Дяде Жоре не понравился вопрос. Он даже огорчился:

– Солидные люди тебя рекомендовали. А ты вроде целку строишь. Нехорошо. Некультурно.

– Гонорар в баксах?

– Пять тысяч аванс, остальное по исполнении. Как обычно.

Таня согласно кивнула, отпила пепси.

– Как я с ним встречусь?

– Завтра вечером он ужинает в "Национале". С нашим человеком. Но в деле только ты и я. Усекла?

– Где он живет?

– В "России", восьмой этаж, номер "люкс". Что еще?

Дядя Жора демонстративно взглянул на часы. Таня закурила и дым пустила ему в нос.

– Он не пидер?

– Пока не замечали. На молоденьких блондинок клюет со вскидки. Тут трудностей не будет.

– Давайте аванс.

Дядя Жора поднялся, подошел к книжному шкафу и, сдвинув собрание сочинений Ф.М. Достоевского, достал плотный, перевязанный ленточкой пакет. Глядя в его грузную спину, Таня прощебетала:

– Чем же уж так вам насолил этот хачик?

Дядя Жора вернулся к столику, передал ей пакет, сел, поднял рюмку с коньяком, но пить не стал. Обмакнул в рюмку палец и зачем-то понюхал. Потом протянул мокрый палец Тане к губам:

– Ну-ка, полижи. Француженка!

Таня откинулась на спинку стула, глаза ее смеялись.

– Со мной дешевка не проходит, вы же знаете.

Я работаю чисто, но без накладных расходов.

– Зачем же такая любопытная?

– Набираюсь ума возле больших людей. Да вы не напрягайтесь, дядя Жора, у меня без промахов.

Тут случилась несуразица: он первый отвел взгляд.

И мгновенный гнев его как бы приостыл.

– Хочешь совет, Француженка?

– Конечно.

– Какой черт в тебе сидит, я вижу. Но ты ему воли без нужды не давай. В Москве всяких чертей в избытке.

Быстренько игруну-то твоему рожки отпилят. Жалко будет хоронить такую красивую девочку.

– Это весь совет?

– Чем же он плох?

Дяде Жоре было далеко за сорок, капиталец он начал сколачивать еще при "бровастом меченосце", по молодости да по дури успел пару небольших "ходок" совершить в места отдаленные, всего навидался и нахлебался, был нетороплив в решениях и скор на руку; но перед этой чудной девицей испытывал некую загадочную слабину, которая, возможно, охватывает Hopмального человека при явлениях ирреального мира. Это чувство было ему внове, он даже слегка растерялся.

– Я пойду, – сказала Таня, – а то ноги замерзли.

Где-то у вас тут сквозит. Готовьте расчет к послезавтра.

* * *

В "Националь" снарядилась, как в театр. Черное глухое платье в обтяжку с золотой застежкой у горла – и ничего лишнего. Только крохотные сережки с бирюзой в ушах. Миниатюрная кожаная сумочка на тонком ремешке. Трехчасовые страстные усилия знакомого мастера из салона на Петровке привели к потрясающему эффекту: мастер сам на несколько минут впал в творческую кому и отказался брать с нее деньги. Она ему сказала:

– Никакая прическа, Данилыч, не стоит того, чтобы сходить с ума. Но все равно – спасибо!

Ее пышные, с рыжим отливом, податливые волосы замерли в тугом своенравном полете, придав ее облику изысканную дремотную пикантность. Когда Француженка приблизилась к метрдотелю, тот поднялся навстречу почти в десантном броске. Эту даму он видел впервые, но опытным взглядом определил ее цену.

Штучный товар.

– Чего изволите, мадам?

Таня поощрительно улыбнулась:

– Посадите вон за тот столик у окна и хорошенько покормите. Только и всего.

Метрдотель проводил ее до указанного места и ловко убрал табличку со словом "Занято".

– Наилучшего аппетита, мадам!

– Спасибо, дорогой.

– Если что понадобится, прошу ко мне. Буду рад услужить.

– Это ух как водится.

Со своего места ей был виден стол в противоположном конце зала, где пировали двое мужчин, и один из них – Курдюмов Вениамин Шалвович – человек с дяди Жориной фотографии. Она его засекла, когда вошла в ресторан, да это было и несложно; зал заполнен едва ли на треть. Одет в элегантный серый костюм явно иноземного пошива и, насколько можно было угадать издали, уже слегка на бодуне. Для него она прошла через зал маняще-развратной походкой, крутя бедрами, точно в замедленном танго, и заметила, как он ошарашенно откинулся на стуле и потянулся к сигаретам. Если не заглотнул крючок, то губой-то уж точно к нему прикоснулся, и это ей польстило. Пока делала заказ, ни разу в ту сторону не взглянула, но чтобы клиент не задремал, нервно, громко окликнула уходившего со своим блокнотиком официанта: