Когда придет твой черед - Марина Серова Страница 4

— Да на хрена нам эта дрына?! — возопил браток. — Я чё, на старости лет должен производством заниматься? Нет, ты мне скажи?

Я поняла, кто передо мной. Это были Вишня и Гапон — жутковатые призраки девяностых. Серебряк оставил представителям тарасовской братвы полиграфический комбинат — предприятие, требующее постоянных денежных вливаний, средства для которых старый вор брал из остального своего бизнеса. Несчастные владельцы комбината не знали, что с ним делать. Это ведь вам не сауна с девочками… Мне стало смешно. Ну, Серебряк! Ну, забавник!

— Почему она, — толстый палец Вишни указал на усатую старушку, — получает меховые магазины, а мы какую-то срань?!

Старушка вскочила. Усы ее воинственно встопорщились, она прижала к груди сумочку из крокодиловой кожи и ледяным тоном парировала:

— Потому что сеть меховых бутиков и так принадлежала мне. Де-факто, так сказать. А теперь и де-юре. Магазины называются «Нинель». То есть названы моим именем. Я — Нинель Васильевна Серебрякова. Я носила покойному передачи в тюрьму в течение пятидесяти лет — еще с тех пор, как Кешу посадили по малолетке в шестьдесят первом. Иннокентий был мне родным братом. Он сказал мне: «Нина, ты больше ни в чем не будешь нуждаться» — и подарил магазины. А вот вы кто такой? Вы даже не родственник!

— Молчи, шалава старая! — огрызнулся Вишня.

Нинель Серебрякова пожевала сухими губами и сказала:

— Ты об этом пожалеешь, мальчик.

— Прошу вас, не надо конфликтов! — забеспокоился нотариус. Действительно, кто их знает — родных и близких покойного. Вдруг у каждого в сумочке волына?! Как пойдут дырявить друг дружку…

— Но я ведь тоже его сестра! — вскочила увядшая блондинка с сапфирами в ушах. — Почему все Нине?!

— Светик, сядь! — забеспокоился отставной военный.

— Мама, прекрати! — простонал демонический красавец.

— Ты — всего лишь троюродная сестра, Светлана, — отчеканила Нинель, — а я родная! Я Кешу на коленях качала!

— Зато он жил у нас в доме, когда приехал в Тарасов! На полу спал на матрасике! — взвыла блондинка.

Нотариус поднял брови:

— Вы получаете аптечный пункт «Здравушка». Вы недовольны завещанием?

— Я рассчитывала на большее! — гордо вскинула голову Светлана.

— Завещание составлено в соответствии с законодательством, — покачал головой Сташевич. — На момент подписания Иннокентий Васильевич находился в здравом уме, о чем имеется соответствующий документ… Кстати, господин Серебряков предупреждал меня о чем-то подобном, но я не ожидал такой реакции, простите.

Да ладно! Ни за что не поверю, что милейший господин Сташевич впервые в жизни становится свидетелем подобной сцены! Завещание — штука опасная. Битвы за собственность ведутся годами и способны сделать лютыми врагами даже ближайших родственников.

— Это неправильное завещание! — заявил вдруг молчавший до сих пор Гапон. — Поддельное. Не мог Серебряк такого написать. Ты, крыса бумажная! Давай сюда правильный документ!

Нотариус опешил. Шум возобновился с новой силой. Я мирно сидела на стульчике и разглядывала свои ногти. Кажется, пора обновить маникюр…

— Стойте! Подождите! — Голосок юной силиконовой блондинки был таким звонким, что прорезал гвалт голосов. Все замолкли. Девушка поднялась и подошла к нотариусу. Остановилась, балансируя на высоченных каблуках, напоминающих козьи копытца. Положила руку с длиннющими акриловыми ногтями на плечо Иосифа Леонидовича. Сташевич в ужасе отшатнулся, но блондинка держала крепко.

— Я не понимаю! — сморщила лобик девушка. — Я ведь законная жена Кеши… Иннокентия Васильевича. Я думала, все должно достаться мне. Разве по закону положено не так?

И она беспомощно посмотрела на Сташевича. Да, такой взгляд действует на мужчин безотказно, и даже старого гриба превращает в рыцаря, готового ради прекрасной дамы на подвиги — а именно: покупку шубки из щипаной норки и недвижимости в Чехии для красавицы. Нотариус приосанился и принялся подробно объяснять про наследников первой и второй очереди, но потом взглянул на чистый лобик и ясные глазки юной вдовы — и сдался.

— Комбинат, магазины, аптека какая-то…Это все семечки. Ты скажи, законник, кто получает главное — рестораны, гостиницы и заправки? — выразил общую мысль Вишня. — Я что-то не дослышал.

Иосиф Леонидович откашлялся:

— В соответствии с последней волей покойного Серебрякова Иннокентия Васильевича гостиничная сеть «Греция», включающая в себя гостиничные комплексы «Геркулес», «Гефест» и «Персефона», а также ресторанная сеть, включающая ресторанный комплекс «Тары-растабары», «Веселая русалка» и «Сталевар», автомобильный сервисный центр «Тарасов-Тачка»…

Нотариус нудно и подробно перечислял названия и адреса, но никто его не прерывал — напротив, все слушали, как дошкольники сказку.

— …наследует Сидорова Мария Владимировна, тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения.

Наследники недоуменно переглядывались. Очевидно, личность главной наследницы являлась для них тайной.

— Это что за мокрощелка? — раздался в полной тишине голос Гапона. Родные и близкие загомонили наперебой, высказывая предположения, за какие именно заслуги не известная никому Мария стала главной наследницей. Силиконовая жена выглядела растерянной — она хлопала длиннющими накладными ресницами. Нинель схватила ее за руку и судорожно мяла свою старомодную сумочку.

Нотариус поджал губы.

— Мария Владимировна является дочерью Иннокентия Васильевича Серебрякова.

В кабинете наступила гробовая тишина.

— Да не было у него никакой дочери! — взвыла троюродная сестра Светлана.

— Мама, заткнись! — угрожающим тоном произнес демонический красавец.

— Не смей так разговаривать с матерью, Владимир! — оскорбленно вскинула тройной подбородок женщина. — Я стараюсь ради твоего будущего! Кеша оставил тебе всего лишь свой старый «Астон Мартин», а автосалоны завещал никому не известной девчонке!

Владимир сжал руками виски, как будто у него сильно болела голова. В исполнении любого другого парня этот жест выглядел бы ненатуральным, картинным… но Владимир выглядел как звезда немого кино, поэтому для него это было органично.

Я подумала, что было бы забавно завести ни к чему не обязывающий роман с таким вот персонажем — элегантным, утонченным, похожим на вампира. Такого, признаюсь, у меня еще не было.

Я улыбнулась парню уголками губ, демонстрируя солидарность по поводу идиотского поведения его мамаши. Но Владимир не принял подачу — напротив, смерил меня крайне неприязненным взглядом. Ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось…

— Кто это — Мария Сидорова? — подала голос юная вдова. — И как она может быть его дочкой, если он Иннокентий, а она Владимировна?! Никак не может!

Приведя столь блестящее умозаключение, вдова с победным видом оглядела публику. Многие закивали, соглашаясь. Но я остановила взгляд на сестре покойного. Нинель откинулась на спинку кресла. Сумочку она стиснула так, что побелели костяшки пальцев — скрюченных артритом, но украшенных бриллиантовыми кольцами. Сестра хранила загадочное молчание, из чего я сделала вывод — есть, по крайней мере, один человек, для кого существование таинственной Маши не является полной неожиданностью.